удивился, когда увидел прямо у трапа самолета «Волгу», встречающую… нас. Перебросившись

парой фраз с водителем, мой начальник заявил:

– Эта машина закреплена за нами до конца командировки.

– Так нам же нужно ехать за 250 километров в Октябрьск, – напомнил я.

– А никакого значения не имеет, куда мы поедем! Она, я же сказал, закреплена за нами, а не за

определенной местностью.

Повстречавшись с первым и вторым секретарями обкома КПТ, председателем облисполкома и

плотно отобедав, мы направились в Октябрьск. В райцентре столичных гостей уже ждал первый

секретарь райкома – сразу же повез нас в колхозную гостиницу.

Она представляла собой небольшой аккуратный домик, утопающий в виноградной лозе. Три

одноместных номера. Гостиная с телевизором, бильярдным столом и достарханом, с которого ни

днем, ни ночью не убирались легкие закуски. Да, был еще холодильник со спиртными напитками.

Днем в гостинице дежурил мужичок, исполняющий обязанности связного, повара и горничной.

Утром шеф первым делом задал мне вопрос:

– Николай, какие темы мы сегодня должны взять? Мне тут нужно съездить к одному приятелю, так я хочу, чтобы перебоев в твоей работе не было.

Отвечаю: такую и такую.

– С кем тебе нужно побеседовать по первой?

– Ну, председатель колхоза, секретарь парторганизации, кто-нибудь из лучших механиков

хлопкоуборочной машины… Неплохо бы, если бы ситуацию прокомментировал специалист

районного управления сельского хозяйства. Только поймаю ли я их всех на месте?!

– А зачем тебе их ловить? – удивленно произносит шеф и берет в руки телефонную трубку.

Говорит он на туркменском языке, но время от времени поворачивается ко мне и уточняет:

– Председателя колхоза – на который час? А секретаря парторганизации? А…

И, услышав мой ответ, что-то бросает в трубку. Наконец разговор окончен.

– Так, – поворачивается шеф ко мне. – С интервалом в час, как ты и сказал, к тебе привозить

людей, а ты беседуй. К обеду я вернусь. Поедим и организуем снова интервью. Не беспокойся, по

жаре тебе рыскать не придется – всех доставят в гостиницу!

И через секунду-другую добавил:

– Кстати, мне звонил из Ташауза редактор областной газеты на туркменском языке – им буквально

нечем забивать номера. Очень просил что-нибудь для него написать. Гонорар обещал выплатить

сразу, а не после публикации. Сможем мы чем-нибудь ему помочь?

– Конечно, – обрадовался я возможности, не сильно напрягаясь, заполучить лишнюю копейку.

– Тогда я сейчас позвоню в райком, чтобы тебе сюда привезли пишущую машинку, бумагу и

копирку. Устраивает?

– Еще спрашиваете! – организаторские способности заведующего партотделом меня уже удивляли

не так сильно.

Все шло, как по маслу. Даже когда я на следующий день сказал Реджепу Тойджановичу, что для

материалов нужны и недостатки, что мы должны на них хотя бы указать, проблем не возникло.

После его очередного звонка в гостиницу прислали председателя колхоза – выбранного… для

критики. И все свои недостатки он изложил, как послушный школяр строгому учителю.

Параллельно я клепал передовые, корреспонденции, репортажи и заметки для областной газеты.

Их тут же, по мере готовности, у меня забирали и с оказией передавали в областной центр.

(Забегая вперед, скажу: на обратной дороге нам заплатили – вышло ни много, ни мало по 200

рублей на брата).

За три дня у меня в блокноте были не только темы, предопределенные командировочным

заданием, но и пара дополнительных.

***

Живем в так называемом редакционном общежитии: четырехкомнатная квартира на трех

сотрудников – по «пеналу» занимают две дамы, а смежные конурки я с супругой. Кухня, ванна, туалет – общие. Вот о последнем-то, пардон, как раз и речь.

Ясное дело, утром в места общего пользования каждый стремился, словно вперед батьки в пекло.

Но вот одна из дам в туалет непременно заходила, когда уже все свои дела там сделали. А, учитывая, что никаких дезодорантов у нас не было, ароматы в оном были не французские. И тем

не менее ситуация повторяется изо дня в день. За такое поведение я прилепил даме кличку