– Мы разучились говорить. Ты перестал смотреть на меня. А ты ведь смотрел. Причем так, как смотрел только ты. Когда ты так на меня смотрел, мне не хватало дыхания. Когда говорил, что я красивая, у меня кружилась голова. А когда говорил: я люблю тебя, мне казалось, будто земля уходит из под ног. И она в самом деле уходила, потому что услышав, как ты это говоришь, я оказывалась там.

– Там?
– тихо уточнил я подняв вверх палец.

– Да. Там. Я была с тобой. А ты был со мной. Я чувствовала тебя. Ты ходишь по земле, тем не менее часть твоего мира Там. И ты брал меня с собой. А сейчас я хожу по земле. И ты ходишь тоже. По крайней мере, со мной точно. И твоя правда звучит как ложь. Поэтому иди на работу, а то опоздаешь.

Я взглянул на подоконник. Там стояла моя пепельница.

– Много куришь.
– сказала жена.

Я взглянул на кофейник.

– И кофе много пьешь.

Я задумался. За время, пока в чайнике вскипела вода и я приготовил чай, мы не проронили ни слова. Я пригубил чашку и осторожно поставил ее на стол:

– Скажи пожалуйста. В самом деле, от таких слов можно потерять голову?

– Можно.

– А-а... Если бы кто-нибудь тебе это сказал... Не важно кто, но вдруг сказал, ты потеряешь голову?

– Я - нет.

Я облегченно вздохнул.

– Сразу-нет. Но ты знаешь, вода камень точит.

– То есть?
– я насторожился.

– Зачем тебе это?

– Интересно.

– Опоздаешь на работу!
– напомнила жена.

– Гори она в одном месте! Операций у меня сегодня нет. Можно и опоздать.

Через минуту я сказал с нетерпением:

– Так как же?

– Очень просто. Как только женщина перестает это слышать от своего мужчины , это скажет другой мужчина.

– И она услышит?

– Непременно.

– И сразу потеряет голову?

– Кто как. Кто сразу. А кто спустя какое-то время.

Я отвернулся и пальцами легонько постучал по столу. Потом постучал сильнее и сам того не заметил, как начал выколачивать дробь. Жена накрыла ладонью мою руку. Тогда я забарабанил пальцами другой руки. И эту руку постигла та же участь.

– Успокойся.

– Я спокоен. Даже слишком.
– я повернулся к ней лицом.

Жена отняла руки. Дальше, я внимательно смотрел как она в чашку наливает чай, аккуратно сыплет в него сахар, помешивает ложечкой, трогательно, мило, по детски дует, чтобы не обжечься и подносит чашку к губам.

– Ты красивая.

Жена поперхнулась. Я протянул было руку к ее спине, но жена, стуча себя в грудь, помотала головой. Потом она вдохнула, резко выдохнула и посмотрела на меня:

– Предупреждай что-ли. Так и задохнуться можно.

– Я люблю тебя, маленький.

Жена закусила губу и отвернулась:

– Как давно я это не слышала.

– Вчера. Я говорил это вчера. Я помню, как...
– сказал я и осекся.

– Нет милый. В последний раз это было два месяца назад.

– А ... потом?

– Только сегодня.

– Но вчера...

Жена не ответила. Впрочем, мне ответа не требовалось. Все было ясно. Ясно как днем. Я встал из-за стола и подошел к окну. Потягивая за шнур, я глазами следил, как вверх убегают складывающиеся ламели жалюзи. Приподняв их ровно на столько, чтобы хорошо было видно безмерное полотнище из черного бархата, я укрепил шнур и посмотрел на Луну. Она затаила дыхание. Рядом с ней мерцала богиня любви - Венера. Она ободряюще подмигнула и продолжила мерцать как ни в чем ни бывало. Тогда я щекой прильнул к холодному стеклу и напрягая зрение, краем глаза все же разглядел вдали окошко, за которым круглые сутки можно было приобрести настоящее пиво ..Гофман,,. Оно было темным и безжизненым. Я обернулся.

– Странное, и в то же время удивительное ощущение.
– сказал я.

– То есть?
– жена повернулась ко мне.

– Будто ночь я провел в той самой комнате. Будто то, что со мной произошло во сне случилась там. Будто я ее все-таки нашел.

– Почему?

– Сон длился два месяца. И все эти два месяца длился... длилось, нарастало отчуждение. Ты права. Но сейчас, у меня ощущение, будто все вернулось на свои места. До Главного Праздника остались считанные дни. Нести в него обрывки и недомолвки я не хочу. Это тяжелый груз. Если не сбросить его сейчас, с каждым днем он будет прибавлять в весе до тех пор, пока не раздавит.

– Ты говоришь то, о чем думаю я.

– Но ведь так оно и было.

– А теперь это не так.

– Вчера еще было не так. Наступило утро. Впереди новый день. И я знаю, вернее, предполагаю каким он будет. Это будет обычный будний день. Домой я не вернусь, потому что остаюсь в ночь. Завтра снова работаю день, а вечером пирушка. Так?

– Так.

– Также я вправе знать, вернее, предположить, чем она закончится, а если она закончится так, как я знаю или предполагаю, в моих силах кое-что предотвратить. Так?