– Тебе не смешно?

Впрочем, ответа не требовалось. Взгляд жены говорил сам за себя. А когда она смотрит так, мне всегда становится не по себе. Дело в том, что она маленькая, хрупкая и очень красивая. При этом, несмотря на внешнюю хрупкость, обладает внутренней силой, которую особенно выражают глаза. Они карие, но в гневе в одно мгновение меняю цвет на черный. Правда, разгневанной она бывает редко, к тому же, забавный казус по моему разумению ни коим образом не должен был гневить мою жену, наоборот, развеселить, развеять холодок, но не тут то было.

Кроме того, я помнил: перед тем как улечься спать я стягивал с себя джинсы и не услышал от жены вопроса прозвучавшего сейчас, утром. Внезапно меня озарила догадка и веселость как ветром сдуло:

– Поэтому я спал на полу?

– Смотри- ка, догадался.

– А я понять не могу, вроде ложился с тобой, а утром просыпаюсь на полу. И постель подо мной расстелена. Выходит ты меня выпихнула?

– Выходит так.

– Не полюбопытствовала вчера, выпихнула меня на пол и теперь, утром, устраиваешь следствие?

– Увидев какой ты явился вчера я решила как ты говоришь не любопытствовать. Решила отложить до утра. Так почему?

– Я ответил.

– Выходит, правду я не услышу.

– Я сказал.

– Свободен.

– То есть?

– Кончен разговор.

Я задохнулся от возмущения и рявкнул:

– Хватит! Я не железный! Говорю в последний раз, пришел без трусов потому что их выбросил, поскольку испачкал во время операции! В следующий раз принесу с собой, если не брезгуешь.

– Ах в следующий? Ну спасибо...

Я растерянно захлопал глазами. Потом, огладив шею улыбнулся, и примирительным голосом сказал:

– Я не правильно выразился. Не то хотел сказать. Но так оно и было, поверь.

– Сколько ты работаешь врачом?

– Не много.

– Но и не мало.

– Ну и что?

– А твои коллеги?

– Все по-разному. А что?

– А с ними такое бывало?

– Не знаю. Не слышал.

– И только с тобой это произошло.

– Выходит так.

– Ненавижу тебя. Особенно твою ложь. Свободен! Будешь уходить, не забудь взять запасные.

– Погоди... Я понимаю. Глупо конечно звучит.

– Глупо? Я удивлена как ты вообще придумал такое объяснение! Сдуваешься однако. Теряешь форму.

– Не веришь.

В первый раз за утро, жена внимательно посмотрела на меня:

– Тебя не было полтора суток...

– Я был на работе и остался дежурить.
– перебил я.

– Тебя не было полтора суток.
– упрямо сказала жена.
– ты явился поздно, под шофе и без трусов. Вправе я сомневаться а дежурил ли ты в самом деле? Вправе я предположить что вчера после работы ты мог... мог... Хватит! Дальше и думать не хочу! Я тоже не железная!

– Вчера, после работы, в ординаторской как-то само собой получилось. Виктор Павлович зашел с бутылочкой и велел никому не расходиться. Ты знаешь, все мы дружны и нам всегда есть о чем поговорить, ну а там вторую откупорили, потом третью... Мы много работаем, а чтобы вот так, посидеть, поговорить по душам все некогда. Виктор Павлович между прочим тонко это чувствует. И такие мужские посиделки всегда сплачивают что-ли, ведь нам в самом деле интересно друг с другом. Вот вчера, так оно и было. Потому-то я пришел тепленький.

– Завтра у вас корпоратив. Там не разговариваете?

– Это другое. На таких пирушках собирается все отделение. Обычное мероприятие. А я про сугубо наши отношения, между докторами, понимаешь?

– Понимать понимаю. Верить-нет.

– Каждый верит в то, во что он хочет верить.
– пробормотал я и отвернулся.

– В вашу дружбу я верю. А в историю с трусами нет.

– Странно.

– Ничего странного не вижу.

– Совпадение.
– сказал я поднеся руки к вискам.
– Это я уже слышал.

– Вчера?

– Сегодня. Ночью. Я слышал это во сне.

– У тебя только один сон. И такого там еще не было.

– Сегодня был странный сон. Помимо тайной комнаты в нем много чего было.

– Прогресс однако.

– Знала бы еще какой...

– И какой?

– Я побывал на корпоративе...
– сказал я и умолк. А вслух добавил:

– Тебе будет не интересно.

– Вот как?

– Вряд-ли я смогу подробно поведать о том, что видел. Разве обрывки какие-нибудь.

– Обрывки...отговорки...