Эшара приоткрыла палатку, чтобы она могла видеть, как одичалые танцуют у огня, и Арья ясно различала силуэты людей, ставших ее товарищами за последние два месяца: Манс, Тормунд, Вэль, Далла, дети, которых Рэйнис называла своими друзьями, женщина, постоянно твердящая, что серебристые волосы Эймона принесут ему счастье, и мужчина, который называл ее не иначе как «Леди Сноу», потому что Джон навещал ее почти каждый день. Он был там и сейчас, попивая медовое питье и обсуждая что-то с окружающими мужчинами. Эшара танцевала вместе с одичалыми, освещенная бликами костра, и Арья видела в ней ту девушку, которой она когда-то была, которую любил ее отец, которая умерла тридцать лет назад. Даже Рэйнис плясала где-то неподалеку с Эймоном и сыновьями Манса, хотя их танцы казались скорее игрой в догонялки.

Арья попыталась закричать, однако ее голос поглотил шум барабанов и задушевное пение гостей. Когда боль усилилась, парализуя тело, Арья постаралась встать на ноги, придерживая живот, и направилась в сторону костра. Ей удалось сделать лишь дюжину шагов, прежде чем очередная волна боли повалила ее на колени, и она изо всех сил уперлась ладонями в землю, удерживая саму себя. Подождав, пока пульсирующая боль пройдет, Арья перевернулась на спину, задыхаясь от напряжения во всем теле.

Барабаны смолкли, и она услышала голоса людей, выкрикивающих ее имя. Когда Джон и Тормунд подняли ее, чтобы отнести обратно в палатку, Арья заметила яркую алую полосу на небесах, прорывающуюся сквозь темноту.

По сравнению с тем, как тяжело ей дались роды Рэйнис и Эймона, Арье показалось чудом, с какой скоростью этот ребенок рвался на свет. Она видела страх в глазах Джона, и даже рассмеялась бы над ним, если бы только боль не была настолько ужасной. Когда Кейтилин рожала, их всегда уводили подальше с Джори или старой Нэн, и приводили к ней лишь после того, как ребенок появился в целости и сохранности. Арья до сих пор помнила, каким маленьким и сморщенным был Рикон, когда только родился, и она тогда не могла понять, откуда он вообще взялся. Пока Робб и Джон стояли у кровати, а Санса и Бран забрались в постель, чтобы посмотреть на своего маленького брата, Арья сидела на коленях Неда, не проявив к нему никакого интереса.

Она скучала по отцу. Иногда больше, чем по кому бы то ни было еще.

Когда Вэль начала прогонять мужчин из палатки, Арья приподнялась и схватила Джона за запястье. Голосом, дрожащим от боли, она произнесла:

– Если со мной что-то случится, ты позаботишься о них.

– Конечно, - поклялся Джон.

– И скажи всем, что мне очень жаль. Я не хотела…

– Арья, я не…

– Обещай мне, Джон! Обещай мне!

Ее брат с силой сжал ее ладонь, быстро кивнув.

– Я обещаю. Я обещаю тебе.

Вэль посмотрела на Джона, когда Эшара и Далла начали стягивать с Арьи одежду. Блондинка положила руку на его плечо, мягко улыбнувшись.

– Не волнуйся, лорд Ворон, я сохраню ей жизнь, - Джон не двинулся, так что Вэль пришлось заставить его посмотреть ей в глаза. – Если хочешь помочь, иди успокой маленьких драконов.

Арья закричала, когда резкая боль вновь пронзила внутренности, закрыв глаза. Она почувствовала, как Эшара взяла ее за руку, умоляя дышать, и резко вдохнула, когда холодные руки Вэль дотронулись до внутренней стороны ее бедер. Боль постепенно стихла, и Эшара вытерла пот с ее лба влажной тряпкой, пока Вэль и Далла о чем-то шептались на языке Первых Людей, явно взволнованные чем-то. На мгновение Арье захотелось, чтобы Рэйнис была рядом и перевела их слова. Всего за два месяца ее дочь научилась свободно говорить на древнем языке, и постоянно практиковалась с Мансом и даже Вун Вуном. Тормунд часто подкалывал Арью насчет того, что в Рэйнис бурлит кровь вольных народов, а не драконов, но все было не так просто, как казалось.

Рэйнис говорила о том, что она принцесса, потому что Эйгон называл ее так. Она знала, что ее отец король, а ее мать королева, не до конца понимая, что значит этот титул в Вестеросе. Дейенерис была кхалиси, которая ездила на лошадях в разукрашенных жилетах и с аракхом на бедре. Далла была королевой, которая ругалась, дерзила и всегда носила кинжал между грудей. Рэйнис жила в Вейес Дотрак, на море, а теперь на Стене. Она не имела понятия о том, что значит быть леди в Семи Королевствах, и думала, что ее игры с мальчишками подготовят ее к жизни принцессы.

В пять лет ее дочь знала больше свободы, чем Арья когда-либо.

– Я должна перевернуть ребенка, - сообщила ей Вэль, - иначе вы оба умрете. Будет больно, и я не могу обещать, что он родится живым. Понимаешь?

– Да, - выдохнула она сквозь зубы, сжав руку Эшары еще сильнее, и приподнялась, готовясь к боли.

Арья закусила губу, тут же почувствовав железный привкус во рту, когда рука Вэль вновь прикоснулась к ее телу. Она ощущала движение внутри живота, жжение и резкую боль, пока женщина переворачивала дитя, и Арья пыталась дышать глубже, пыталась думать о чем угодно, кроме того, что происходит. О том, как Нимерия сворачивалась в клубок рядом с ней, о запахе моря в Звездопаде, когда она каталась на Винтер у берега, о поющей листве богорощи в Штормовом Пределе, о крепком луке Теона в ее руках, когда воспитанник отца учил ее стрелять, о том мгновении, когда Бран впервые залез к ней в покои через окно после его падения, о вкусе красных апельсинов, которые они с Сансой однажды стащили из кухни в Винтерфелле.

У меня была семья и друзья. Я была Арьей Старк из Винтерфелла, дочерью Эддарда Старка и Кейтилин Талли. У меня было трое законных братьев, сестра и сводный брат. Я была женой Эдрика Дейна, которого никогда не любила, а затем женой Ренли Баратеона, которого любила как собственного брата. Я была леди Звездопада и леди Штормового Предела, но в действительности никогда не была настоящей леди. Я любила человека, который должен был стать королем, так что я отказалась выйти за него, разбив собственное сердце на части. Но если я умру в этой палатке, меня запомнят как предательницу.