Последнее письмо, которое она получила от Эйгона, пришло через несколько дней после рождения Брандона, и ей даже казалось, что трехглавый дракон на королевской печати насмехается над ней. Когда Арья наконец собралась с силами, чтобы прочитать его, то не обнаружила в нем ни обвинений, ни оскорблений. Вместо этого, он поздравил ее, сказал, что увеличит сумму, которую выделяет на ее обеспечение, а затем написал то, что лишь распалило ненависть и злобу, тлеющую в ее сердце.

Я признаю Брандона Сноу своим сыном, если ты этого хочешь. От меня он или нет, для меня будет честью назвать любого твоего сына своим.

Письмо из Штормового предела пришло несколькими днями позже, скрепленное коронованным оленем Ренли. Он сделал ей такое же предложение, вызвавшись признать Брандона своим сыном и попросить Эйгона узаконить его, чтобы сделать Брандона полноправным наследником Штормового предела.

Я нуждаюсь в сыне, писал Ренли, а твой сын нуждается в отце.

Арья приняла во внимание предложение Ренли, зная, что тот не хотел, чтобы Штормовой предел отошел Джоффри, однако тут же отбросила этот вариант. Если Брандона объявят сыном Ренли Баратеона, это лишь вызовет еще большее количество ненужных вопросов. Ни один адекватный человек в Семи Королевствах не поверит в то, что он действительно ребенок Ренли, и подобный жест лишь привлечет излишнее внимание к их и без того скандальному браку, напомнит общественности об акте дезертирства, свершенного ею когда-то.

Последнее письмо пришло с утеса Кастерли, запечатанное все тем же коронованным оленем и львом. Арья не прикасалась к нему неделями, прежде чем осмелилась прочесть слова Джендри, и, когда она наконец распечатала его, то с удивлением обнаружила, что писала Санса.

Поздравляю с рождением сына. Мать рассказала, что ты назвала его Брандоном, и что он унаследовал внешность Старков. Уверена, он станет счастливым пятном и озарит события прошедшего года. Не знаю, сообщили ли тебе, но я беременна, и Мейстер Финн говорит, что ребенок появится к моему дню рождения. Возможно, когда мы обе оправимся и сможем путешествовать, вы с детьми могли бы приехать к нам на утес Кастерли. Думаю, это было бы вполне уместно, если бы наши сыновья играли вместе.

Санса всегда умела говорить загадками, мастерски скрывая правду за любезностями, но Арья прекрасно понимала, что подразумевала ее сестра. Санса знала, что Брандон сын Джендри, и, ради детей, хотела заключить перемирие. Арья продумала десятки вариантов для ответа, прежде чем отправить один из них, приняв приглашение Сансы и поблагодарив, и, некоторое время Арья действительно думала, что они снова могли стать сестрами, как и раньше.

Но когда ребенок Сансы родился мертвым, а Эйрон умер от потницы вместе с половиной населения Западных земель, само существование Брандона стало неким напоминанием о сыновьях, которых потеряла Санса, законных сыновьях и наследниках Джендри Баратеона. Арья ни разу больше не получила письма от своей сестры, хотя она постоянно писала Кейтилин и Джейн Вестерлинг, и начала подозревать, что больше от Сансы она ничего и не получит.

Джендри ни разу ничего не написал, и Арья неубедительно притворялась, что не ненавидит его за это.

С недавнего времени Брандон начал задавать вопросы о своем отце. Раньше он просто знал, что Нед отец Арьи, а Робб приходится отцом его любимым кузенам, но никогда не спрашивал, кто его отец, ведь у его брата и сестер его тоже не было. Лишь когда один из мальчишек Карстарк назвал его бастардом, Брандон спросил, что это значит, и почему у него не было отца.

– У тебя есть отец, мой мальчик, - сказала ему Арья и убрала его черные и густые, как и у Джендри, волосы со лба. – У всех он есть. Просто у некоторых детей такие отцы, которые проводят с ними каждый день, а некоторых они любят издалека. Твой просто любит тебя издалека.

Кажется, ответ, который вполне удовлетворял пятилетнего ребенка, уже не казался шестилетнему мальчику убедительным.

Арья тяжело вздохнула, легким жестом усадив Брандона. Когда она забралась в кровать рядом с ним, он свернулся рядом с ней так, как никогда бы не позволил себе в присутствии своих старших сестер и брата, и тянущая боль в ее сердце едва уловимо усилилась. Скоро он станет как Эймон, слишком взрослым маленьким лордом, чтобы искать успокоения у своей матери.

– Когда-нибудь, - осторожно начала она, - у нас с тобой будет долгий разговор о твоем отце, и я отвечу на все твои вопросы. Но сейчас ты просто должен знать: твой отец любит тебя больше, чем ты думаешь.

– Когда я стану рыцарем, он придет посмотреть на меня? – спросил Брандон, с надеждой улыбнувшись и окончательно разбив сердце Арьи на мелкие осколки.

– Конечно, - она потрепала его по волосам. – Но сначала ты должен хорошо выглядеть перед королем, чтобы он однажды смог сделать тебя рыцарем.

Удивительно, насколько послушным мог стать маленький мальчик, когда дело касалось рыцарства.

========== Часть 8.2 ==========

Она и забыла, насколько он был красив.

Сама мысль казалась ей бесконечно глупой, Арье было уже тридцать четыре, и она уж точно не была той краснеющей девушкой, которая влюбилась в синевласого наемника. Она была трижды невестой, четырежды матерью и давно позабыла о романтике. «Целомудренна как септа», шутил о ней Теон, и был, в общем-то, прав. Иногда Арье казалось, что возвращение на Север лишило ее всяких женских желаний, которые она когда-то имела.

Но ее тело привычно отвечало на один только вид Эйгона Таргариена, и Арья осознала, что в ее теле осталась еще часть ее старой сущности.

Эйгон восседал на боевом коне, сопровождаемый сиром Ролли и сиром Лорасом, облаченными в белоснежную броню. Рэйго со своими кровными всадниками также был окружен горсткой людей, которых Арья не узнала. Красный цвет дома Таргариен и тиреллская зелень воспаряли над процессией, напомнив Арье о том, какое количество людей прибыло вместе с королем. Она с уверенностью могла сказать, что весь двор собрался сейчас во дворе Винтерфелла, и, судя по количеству знамен, Арья предполагала, что здесь по какой-то причине собрались практически все лорды. Она бросила беглый взгляд на Неда, который явно пришел к тому же выводу, что и она, и нахмурился. Прошло много лет с тех пор, как в Винтерфелле принимали короля, когда Роберт прибыл, чтобы сделать Неда десницей, а такого количества южных лордов север не видывал еще никогда.