— Ради чего вся эта мишура? — Роджер с любопытством наблюдал, как работники украшают город, развешивая на деревьях гирлянды электрических фонариков, флажки, искусственные цветы и портреты Аллена.

— Через неделю начнется праздник Мира.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Страшно ничего не помнить, да? — Лаванда порывисто обняла его.

— Переживу, — Роджер в ответ положил руку ей на плечо. Чувствовал он себя неловко. Ни жены, ни любовницы он так себе и не завел, а став после смерти отца хозяином поместья, отменил право первой ночи и спокойно прожил полсотни лет без женской ласки.

— Расскажи о празднике, — Роджер попытался отвлечься от непривычных ощущений.

— В первый день невесты мира сочетаются браком с Бессмертным.

— Кто он такой? — перебил ее Роджер.

— Аллен Бессмертный, единственный и бессменный Правитель.

— Каких земель? — требовательно уточнил некромант.

— Что значит — каких? — не поняла вопроса Лаванда. — Всех.

— Не может этого быть. Даже если он сумел обхитрить своих союзников, то с вампирами ему не сладить: у Говарда козырь в рукаве. И если бы эта ушастая сволочь не поддержала предложение о мире, Говард устроил бы свистопляску сразу после летних переговоров.

— Какие вампиры? Адрианчик, их не существует. Надо узнать у врача, возможно, кроме амнезии у тебя и другие проблемы есть.

— Я просил не называть меня этим именем!

— Прости. Хорошо, что ты вспомнил детские сказки. Возможно, позже к тебе вернется память и о реальных событиях.

— Я понял тебя, — процедил сквозь зубы Роджер и закрыл глаза, показывая, что не хочет разговаривать.

Аллен Звездный подчинил себе земли людей и вампиров. Теперь всем заправляют эльфы.

Возникло стойкое ощущение, что все вокруг — безумие, порожденное его больным сознанием, а сам он по-прежнему висит в пещере, не имея возможности ни сбежать, ни умереть.

— Лаванда, какой сейчас год? — Роджер спросил первое, что пришло в голову, надеясь, что звучание человеческого голоса убедит его в реальности происходящего.

— Две тысячи девятьсот девяносто девятый.

— От сотворения мира? — уточнил он, не веря, что все вокруг могло так сильно измениться за четыре года. Значит, он все-таки безумен. Однако ответ Лаванды привел его в ужас.

— Нет, конечно. От Великого объединения народов. Повелители княжеств принесли Бессмертному оммаж, и началась новая эра.

— Неужели вампиры смирились с этим? Да и оборотни не потерпели бы эльфа-правителя.

— Ри, ни тех, ни других никогда не существовало, — мягко повторила Лаванда.

— Ты уверена?

— Разве ты видел хоть одного из них?

— Нет, — признался Роджер, судорожно цепляясь в подлокотник кресла. В висках стучало от мысли, что за время его отсутствия случилось нечто ужасное.

— Оборотни и вампиры — это сказки. Существует всего две расы: люди и эльфы.

— Да, за три тысячи лет в это легко можно поверить. Три тысячи… Тьма и нижние миры… — Роджер пытался осмыслить услышанное, но так и не смог.

Наконец, колеса зашуршали по гравию, и автомобиль остановился.

— Кто хозяин дома? — Роджер окинул взглядом многоэтажное строение.

— Господин Шилдс. У меня квартира на четвертом этаже, там мы с тобой и живем.

— Квартира? — презрительно повторил Роджер, привыкши, что все уважающие себя люди живут как минимум в двухэтажных домах. Однако увиденное частично примирило его с ситуацией.

Лаванде принадлежало пять со вкусом обставленных просторных комнат. Обязательных во времена Роджера ковров, гобеленов, мраморных статуй и гигантских напольных ваз здесь не было, однако в остальном убранство некроманта устраивало.

— Это наша спальня, — Лаванда открыла дверь и вошла первой, — возможно, среди знакомых вещей к тебе быстрее вернется память.

— Наша? У меня что, нет личных покоев?!

— Мы ведь живем вместе, — робко напомнила ему Лаванда.

Роджер с трудом удержался от ответа, что в высшем обществе так не принято. Не стоит забывать, что он живет у любовницы-простолюдинки. Откуда ей знать про приличия и достойное поведение?

— Я надеюсь, одеяло у меня свое? Или мы ютимся под одним? — хмуро уточнил он, без энтузиазма смотря на широкое ложе. По каждую сторону от нее стояли прикроватные тумбочки и непривычной формы канделябры.

— Мы спим под разными одеялами.

— А вместо гардеробной у меня шкаф? — Роджер открыл один из них и уставился на ворох рубашек и штанов, между которыми затесалось несколько аляповатых платьев.