Академия в первой половине XIX в. действовала по уставам 1808 и 1835 гг. Она состояла из трех отделений: хирургического (с 5-летним сроком обучения), ветеринарного (с 4-летним сроком) и фармацевтического (с 3-летним сроком) [422] . Первым президентом академии был Виллие. С 1825 по 1838 г. академия дала армии и флоту 636 врачей (терапевтов и хирургов), 183 ветеринарных врача и 34 фармацевта.

В 1838 г. Медико-хирургическая академия была передана в ведение Военного министерства [423] . До 1854 г. она продолжала действовать по уставу 1835 г. в составе трех факультетов. Численность учащихся колебалась от 280 до 300 чел. Ежегодный выпуск составлял в среднем 60–70 врачей. Но уже с 1850 г. число слушателей в академии было доведено до 600 чел.

На 1 января 1852 г. в академии состояло 644 слушателя, из которых стипендиатов было 274 чел., «пенсионеров» — 38 и вольнослушателей — 332 [424] .

Развитие военно-теоретической мысли

Во второй половине XIX в. характер боевой подготовки резко изменился. На смену феодально-крепостнической рекрутской системе пришла буржуазная всесословная воинская повинность, сохранившая, однако, многие феодальные пережитки. Перевооружение армии нарезным дальнобойным оружием, введение телеграфа и строительство железных дорог создали предпосылки для применения новых способов ведения войны и боя. На этой основе стала складываться тактика стрелковых цепей, потребовавшая кардинальной перестройки системы боевой подготовки.

Процесс перехода к новой тактике занял довольно длительный период. Над руководителями Военного ведомства довлели прежние представления о сущности боя, отрешиться от которых они не могли вплоть до войны 1877–1878 гг. В то же время зачатки нового способа ведения боя появились уже в Крымской войне. На р. Альме и при Инкермане солдаты вопреки приказам офицеров, старавшихся заставить их действовать по уставам в плотных строях, стали применяться к местности и вести стрелковый бой, который из вспомогательного средства (цепи застрельщиков) превращался в главное. Тяжелые неудачи в ходе Крымской войны заставили подумать о необходимости ввести тактическую подготовку во все звенья войскового организма и отказаться от взгляда на строевую подготовку как на всеобъемлющее начало. Новый взгляд на эту сторону дела нашел свое отражение в военно-теоретических работах и уставах 60-70-х годов.

После поражения николаевской России в Крымской войне русская военно-теоретическая мысль пыталась осмыслить пути развития военного дела.

Среди важнейших причин поражения были названы отсталая военная техника, устаревшие способы ведения боевых действий и соответствующая им система боевой подготовки. Критику отсталости армии во всех ее звеньях начали военные журналы «Военный сборник», «Артиллерийский журнал», «Оружейный сборник» и «Педагогический сборник». Особенно смелыми были статьи, помещаемые на страницах организованного в 1858 г. журнала «Военный сборник», когда его редактировали Н. Г. Чернышевский, В. М. Аничков и Н. И. Обручев. Уже в первом номере этого журнала появились статьи, которые привели в ужас генералов николаевской школы. «Огорченные последними неуспехами, мы не дали себе труда вникнуть в истинные причины неудачи и все успехи неприятеля приписали превосходству их военного устройства, их оружия и даже тем не важным особенностям строя, которыми они от нас отличались» [425] . Эти причины, подсказывал журнал, нужно искать глубже — в существующем общественном устройстве. Резкому осуждению на страницах журнала подверглась муштра — не забота о солдате, о его подготовке, а «смотры высшего начальства составляют альфу и омегу нашей служебной деятельности» [426] . Обличительные статьи «Военного сборника» дали основание реакционерам нападать на редакцию журнала. Со страниц официоза Военного министерства — «Русского инвалида» посыпались обвинения в «унижении и оскорблении» армии, в подрыве «уважения и доверия» к ней. В результате редакционная коллегия «Военного сборника» была заменена другой. Журнал был подчинен непосредственно Военному министерству, которое заявило, что на страницах журнала хотя и будут допускаться критические статьи в целях всесторонней подготовки предстоящих реформ, однако «обсуждение недостатков и несовершенства какого бы то ни было учреждения не должно впасть в тон так называемой обличительной литературы» [427] .

В период с 1862 по 1875 г. на страницах «Военного сборника» помещались главным образом статьи, освещающие проводимые Военным министерством мероприятия по комплектованию, организации и устройству войск. В 60—70-е годы главное место в журнале заняли статьи по вопросам тактики и боевой подготовки. Особенно острый характер носили выступления М. И. Драгомирова, С. М. Сухотина и С. К. Гершельмана, пропагандировавшие тактику стрелковых цепей и соответствующую ей систему боевой подготовки [428] . В этих статьях раскрывалась сущность новой тактики и давались основы обучения и воспитания войск.

В унисон с «Военным сборником» действовал «Оружейный сборник», на страницах которого возникла острая дискуссия о путях развития стрелкового оружия и системе огневой подготовки солдат. Журнал резко критиковал действия Оружейной комиссии и выступал за перевооружение войск нарезным, казнозарядным и дальнобойным оружием. Аналогичную позицию занимал «Артиллерийский журнал», выступивший в защиту сталепушечного производства и передовых методов подготовки артиллеристов.

Особенно интересными были статьи А. С. Лаврова «Влияние развития точных наук на успехи военного дела», Н. В. Маиевского «Артиллерийские лекции», А. В. Гадолина «Теория орудий, скрепленных обручами», Н. Калакуцкого «Материалы для изучения стальных орудий». Журнал резко критиковал Горное ведомство за безучастное отношение к изготовлению новой военной техники.

Огромное влияние имел «Педагогический сборник», на страницах которого выступали лучшие деятели народного просвещения и методисты К. Д. Ушинский, А. Острогорский, Водовозов и др.

На страницах этого журнала помещались статьи, смело и решительно обсуждавшие важнейшие вопросы теории, обучения и воспитания в военных школах. Журнал отважился даже на полемику с реакционным курсом Министерства просвещения.

Таким образом, военная публицистика формировала новые идеи в области тактики и боевой подготовки войск. Но более обстоятельно эти вопросы решались в капитальных трудах А. И. Астафьева, Г. А. Леера, М. И. Драгомирова и других крупных теоретиков военного дела.

Астафьев стремился по-новому осветить такие вопросы, как сущность войны, ее социальное значение, способы ведения боя и т. п. Касаясь вопроса связи войны с политикой, он указывал, что последняя определяет характер войны [429] . Война, пишет Астафьев, имеет ту же самую цель, что и политика, армия же действиями своими только осуществляет (как сила физическая) идеи правительства в достижении политической цели. Но политические взгляды Астафьева были ограниченными, поэтому и его заключение о связи политики с войной было скорее догадкой, чем научным выводом.