Но всё же все они вошли внутрь, и поездка до указанной Джимом палубы, к счастью, оказалась короткой. Когда двери лифта открылись, Джим пошёл вперёд, указывая дорогу к спортзалу, который экипаж не жаловал своим присутствием, в основном потому, что он располагался довольно далеко от жилых кают офицеров. Другие залы были расположены гораздо удобнее, и он обычно старался побывать в каждом из них, чтобы пообщаться с экипажем в неформальной обстановке, но время от времени ему хотелось побыть наедине с самим собой, и в таком случае он посещал этот спортзал.

Задержав Джима у входа в зал, Маккой взял его за плечо и отвёл в сторону. И хотя хуже ничего нельзя было придумать, Джим велел Хану и Споку зайти первыми. Не поубивают же они друг друга, пока он с Боунсом постоит снаружи, ведь так? На всякий случай он попросил друга поторопиться.

— Джим, я действительно прошу тебя подумать ещё раз. Это действительно хорошая идея? — спросил Боунз не своим обычным нарочито грубым тоном, но очень серьёзным и полным заботы, так что Джим не мог бы ответить что-то иное, кроме чистой правды. Свою роль сыграл разговор, состоявшийся между ними утром, к которому он мысленно возвращался весь день. Для них обоих, не жалеющих друг для друга подколок и прячущих привязанность за сарказмом, открытый разговор о чувствах, которые они прятали ото всех и каждого — Джим за отчаянным оптимизмом, Боунз за сварливым пессимизмом, — был редкостью и всегда оставлял глубокий след.

— Может, и нет, — признал Джим, — но иногда мы должны делать то, чего опасаемся, чтобы предотвратить то, чего на самом деле боимся.

Боунс всмотрелся в его лицо, выискивая там что-то, известное ему одному. Затем он медленно кивнул.

— Ну, тогда ладно.

— Да? — спросил Джим.

— Да.

Сказав это, его друг развернулся и вошёл в спортзал. Через несколько секунд Джим последовал за ним.

Войдя внутрь, он увидел следующую картину: Спок и Хан стояли нос к носу, сверля друг друга взглядами, сжав зубы, их позы кричали о готовности вступить в схватку.

Подчёркнуто покашляв, Джим сделал ещё несколько шагов и заметил:

— Вы знаете, забавно, но я был уверен, что мы собирались иметь дело с проявлениями моей агрессии, а не вашей.

Хан повернулся, чтобы взглянуть на Джима, затем снова посмотрел на Спока, который по-прежнему не сводил с него глаз. Хан поднял бровь, как бы спрашивая, что Спок намерен делать теперь.

Напряжение между ними всё росло, и Джим подумал, не придётся ли им с Боунсом силой выводить старшего помощника из комнаты. За секунду до взрыва Спок коротко и резко кивнул, заставил себя отойти и встать у дальней стены.

Маккой и Джим обменялись многозначительными взглядами, после чего доктор подошёл к Споку и встал около него, оставив Джима и Хана посреди комнаты в нескольких метрах от двери.

Успокоившись и взяв себя в руки, Хан наклонился, чтобы разуться и снять носки, после чего он стянул через голову стандартную звезднофлотскую чёрную форменку, обнажив мощный незагорелый торс с хорошо развитой рельефной мускулатурой. Когда он выжидающе посмотрел на Джима, тот поймал себя на том, что пялится, и поспешил снять обувь. Он остался в старенькой серой футболке, которая сохранилась у него со времён учёбы в Академии.

Хан с довольным видом направился к одному из лежащих на полу матов. Джим поспешил присоединиться к нему.

— Итак, — начал Джим, — я полагаю, ты собираешься…

— Хватит болтать.

— Что?

— Ты слышал меня, Кирк, — продолжил Хан таким же резким тоном. — К несчастью, у тебя очевидные проблемы с умением слушать. Люди могут повторять тебе одно и то же до посинения, но ты не услышишь их слова до тех пор, пока они не скажут то, что ты хочешь услышать.

— Эй, это не так!

— Это правда, — настаивал Хан. — Ты просто не хочешь этого замечать. Ты полагаешь, что можешь изменить реальность без отягчающих последствий, но ты ошибаешься. Адмиралтейство пыталось научить тебя этому, сняв тебя с поста капитана, но тогда вмешался Пайк, поручившись за тебя ещё раз. И таких случаев полно в твоём личном деле.

— Ты читал моё личное дело?

— Как ты думаешь, Кирк, — проговорил Хан, — разумеется, я читал твоё личное дело. Я прочёл все личные дела старших офицеров, имеющих отношения к событиям, предшествующим моему возвращению. Включая дело покойного Кристофера Пайка.

Кровь отхлынула от щёк Джима, когда Хан опять упомянул имя его наставника.

— Ты не имеешь права говорить мне это. Не смей даже упоминать его имя.

— Почему нет?

Джима затрясло от охватившего его холодного бешенства. Он сжал руки в кулаки, пытаясь сохранить самообладание, даже когда прорычал:

— Ты знаешь, почему.

— Верно, — согласился Хан таким тоном, будто констатировал исторический факт или пересказывал математическую теорему, а не говорил о смерти другого человека.