Внутри Джима словно переключатель щёлкнул, когда Хан упомянул о смерти Криса с такой небрежностью, поскольку тяжесть этой потери нисколько не облегчилась, несмотря на все те события, в центре которых он оказался.

Он кинулся на противника, и оба они оказались на полу. Усевшись на Хана и сдавив бёдрами его бока, он надавил одной рукой на его плечо, а другую занёс для удара. За секунду до того, как его кулак нашёл цель, чужая рука обхватила его запястье, осторожно, но крепко, остановив движение руки. Джим попытался вырваться из захвата, но не смог. Он попытался другой рукой сдавить Хану горло, удерживая равновесие лишь бёдрами, но и эта попытка была предвосхищена и парирована.

Джим нацелился ударить Хана в лицо головой и сломать ему нос, но в тот же миг Хан опрокинул его на спину и оседлал. Сидя на нём, Хан пресекал малейшую попытку вернуть доминирующую позицию — если так можно назвать ту, с которой они начали, — и Джим рычал, более всего желая, чтобы всё закончилось избитым Ханом, истекающим кровью на мате.

— Давай, Кирк, — проговорил его мучитель, — ты способен на большее.

— Подожди минутку, и получишь сполна, — пообещал ему Джим.

— Нет, не думаю, что ты способен на это. Во всяком случае, до тех пор, пока не поймёшь, что делаешь неправильно.

Раздражённо фыркнув, Джим выпалил:

— Я не принял в расчёт твою силу, и я поспешил, что дало тебе возможность одолеть меня. Это что, тренировка?

— Да, и ты совершенно забыл, какого рода тренировка, — констатировал Хан, добавив в голос неодобрения. — Твоя скорбь так легко затуманивает твой разум?

Джим замер, глядя на Хана и чувствуя себя рассерженно-озадаченным.

— Так и есть, — пришёл к заключению Хан. — Именно этим тебя взбесил адмирал вчера, не так ли? — Хан помолчал. — Он сказал что-то об адмирале Пайке? — предположил он.

При упоминании адмирала Комака Джим наконец вспомнил, с какой целью они здесь находятся. Как могло случиться, что он совершенно об этом забыл? Он знал, что Хан попытается его разозлить, но он и не сдерживался, полагая, что получит какие-то объяснения и подсказки, как легче справиться. Вместо этого Хан начал с того, что поднял такую тему, которая гарантированно била его прямо в сердце. Он опять вспомнил эпизод в карцере, когда понял, насколько хорошо Хан его знает, и почувствовал себя круглым дураком. Конечно, это могло объяснить такие ситуации, как та, в которую он сейчас попал, когда Хан будет пользоваться всеми инструментами, оказавшимися в его распоряжении, чтобы вызвать у Джима точно такую реакцию, на которую он рассчитывает.

Продолжая переживать, что он пошёл у Хана на поводу, всё ещё задетый его замечаниями о неумении выслушивать приказы или советы, а особенно — той лёгкостью, с которой Хан говорил о смерти Криса, Джим выдавил: «Да».

— Скажи мне, — проговорил Хан сосредоточенно, — почему тебя так расстраивает смерть этого человека?

— Он был моим другом!

— Нет, — Хан медленно выдохнул, — ясно, что здесь кроется что-то большее. Даже ты, вспыльчивый и импульсивный, не стал бы носиться по космосу, рискуя развязать войну с клингонами, из-за смерти своего друга. Ты Джеймс Т. Кирк, капитан звездолёта «Энтерпрайз», назначенный на эту должность в поощрение за действия, предпринятые после гибели Вулкана, и это чувствуется в каждом принятом тобой решении, включая акцию на Нибиру, потому что ты и все твои подчинённые давно считают себя мёртвыми. Так что должно быть ещё что-то, кроме сказанного тобой. Что на самом деле заставило тебя начать охоту на меня, Кирк?

С трудом выдавливая из себя слова, Джим позволил выйти наружу той правде, которая терзала его душу с той секунды, как он увидел тело Криса — бледное, неподвижное и залитое кровью, после того, как он не смог нащупать его пульс.

— Это моя вина. Крис был адмиралом, меня сняли с должности, и ему пришлось вернуться, чтобы занять моё место. Его не было бы в том зале, если бы не я.

— Ты заблуждаешься.

— В самом деле? — возразил Джим. — В чём?

— Ты должен справиться с чувством вины, если собираешься идти дальше. Эта слабость позволяет мелочным ограниченным людишкам ставить тебя на колени. Ты виновен в его смерти не более, чем любой другой на том собрании, — продолжил Хан. — Вина лежит на мне, — он помолчал. — Пусть это ничего не изменит, Джеймс Кирк, но всё же я прошу у тебя прощения за то, что ответственен за убийство члена твоей семьи.

Джим не знал, что на это ответить. Прощаю? Ни за что. Возможно, он лучше понимал теперь поступки Хана, но главного не изменить: они привели к гибели тех, кого Джим любил. Вместо того чтобы попытаться ответить, Джим с осторожностью спросил:

— Почему ты делаешь это?

— Ну же, неуверенность тебе не к лицу. Задай мне вопрос, на который действительно хочешь получить ответ, и тебе не придётся долго ждать.

Джим сделал глубокий вдох и спросил:

— Почему ты позволил Споку и Ухуре вернуть тебя на борт моего корабля? Почему спас мне жизнь?

Хан понизил голос так, что даже чуткие вулканские уши Спока не могли уловить его слов.

— Ты необузданный человек, способный на преданность. Такой, кому предстоит провести почти всю жизнь одиноким и непонятым, и поэтому особенно высоко ценящий семью. Я надеялся, что, когда я сделаю всё, что в моих силах, для твоего воскрешения, ты, возможно, пожелаешь стать частью моей семьи.

Джим молча уставился на Хана и сглотнул, почувствовав, как во рту у него внезапно пересохло. Хан медленно ослабил хватку на его запястьях. Он встал с распростёртого под ним тела и подал Джиму руку, без малейших усилий помогая ему подняться на ноги. После он оглянулся, и Джим проследил его взгляд: глаза его остановились на напряжённых фигурах друзей.