Только это его и держало.

— Не надо было приезжать сюда, Джон.

— С каких это пор ты стал обо мне так думать? По-твоему, на меня это похоже? Ты здесь, ты жив, а я не приеду — замечтельный вариант! — И помолчав, добавил: — А ты? Ты бы приехал?

— Да.

И Джон разозлился.

— Что мы здесь делаем, Шерлок?! — повысил он голос до крика. — Почему ведем этот идиотский разговор?! Ты жив! Жив. Шерлок! Ты. Жив. Представляешь, что это для меня значит?!

Шерлок не ответил и вновь опустился в свое огромное кресло, поджав под себя босые и явно озябшие ступни, как будто это кресло навсегда теперь стало его единственным домом.

Сумасшествие!

Джон устало потер виски и решительно приказал:

— Собирайся.

Шерлок посмотрел тоскливо и безнадежно.

— Ты ничего не хочешь спросить?

— Хочу! — снова выкрикнул Джон. — Но прежде я отвезу тебя домой, запихну в наш душ, накормлю на нашей кухне, напою горячим чаем, а потом ты уляжешься на свой диван и все мне расскажешь. Я буду сидеть рядом и слушать. А хочешь, просто засни. Ты же почти не спал, это видно, глаза — бирюза в томате! А мешки — боже! Ты можешь спать сутки или двое, а я буду дома, рядом. Шерлок, поехали. Это же не дом, это склеп!

Силы оставили Джона внезапно, словно вытекли из него вместе со словами. Ноги подкосились, и он, боясь упасть, осел прямо на пол, поразившись его жуткому холоду.

— Джон…

— Я устал, Шерлок. Я очень устал.

— Уезжай… домой.

— Зачем ты это делаешь? — тихо спросил Джон. — Зачем играешь по его чертовым правилам? О, как бы он порадовался, увидев тебя таким — побитым и жалким. Ведь именно этого он добивался.

Шерлок напрягся в кресле — Джон очень больно ударил.

— Его больше нет! Я уничтожил его! — выкрикнул он отчаянно.

— А теперь он уничтожает тебя.

Джон с трудом поднялся на ноги, налитые неподъемной тяжестью. Всё тело странно оцепенело и казалось чужим.

«Всё это мне будет дорого стоить», — мелькнула внезапная мысль.

Шерлок смотрел на него, не отрываясь, с ужасом думая, что сейчас Джон уйдет, и он никогда больше его не увидит.

Но Джон подошел, и, ухватив за плечи, вырвал его из кресла.

— Едем.

— Не могу.

Всё глупо. Всё неправильно.

— Ты хочешь домой?

— Хочу.

— Ты хоть понимаешь, насколько это нелепо? Ты вернулся. Я до сих пор не могу в это поверить.

— Я не вернулся, Джон.

— Ну так вернись.

========== Часть 5 ==========

Когда следом за Майкрофтом появился Джон, Шерлока словно ударило током. Конечно, он понимал, что рано или поздно это случится — дойдя до края тревоги, Майкрофт привезет Джона вопреки решению Шерлока быть от него подальше. Он ждал этого дня со страхом, но, увидев Джона так близко, в первое мгновение даже не сразу его узнал, настолько нереальным показалось его появление в этом огромном безлюдном доме.

Джон, расположившийся в кресле их неприбранной, но приветливо-уютной гостиной; Джон, готовящий на кухне немудреный холостяцкий ужин; Джон, медленно выстукивающий на клавиатуре компьютера свои восторженные творения из жизни знаменитого сыщика — вот что было для Шерлока естественным и привычным. И до боли желанным.

Туда рвалось израненное сердце Шерлока, и туда ему была закрыта дорога.

Он никому не смог бы объяснить того, что с ним происходило — ни Майкрофту, ни Джону. То, что в этой опостылевшей клетке его держит всего лишь ночной кошмар, не смог бы понять даже Джон. А Джон понимал всё и всегда.

Но только сам Шерлок знал, что один, очень давний и почти забытый его кошмар неожиданно сбылся.

В вещие сны Шерлок не верил. Сновидения посещали его нечасто и почти никогда не запоминались. Но тот свой юношеский сон он помнил в деталях. Каждое из своих ощущений, каждую мысль, цвет и даже запах того странного сна навсегда сохранило его подсознание.

Пахло гарью. Он стоял на краю обрыва так высоко, что облака проплывали почти над самой его головой — тяжелые, грязно-серые. Ветер рвал на нем одежду и настойчиво бросал в лицо почему-то очень длинные волосы, глаза застилали слезы. Шерлок знал, что надо посмотреть вниз и разглядеть там что-то жизненно-важное, необходимое, но страх сковал его тело, делая деревянно-неуклюжим, неловким, опасным. Он топтался на самом краю обрыва, слегка наклоняясь над темнеющей бездной.

И срывался.

И летел, раскинув руки, понимая, что спасения нет.

«Всё правильно», — настойчиво билось в его голове и яркая, небывалая радость пела в груди.

А потом он почувствовал страшную боль и проснулся.

В тот же день Шерлок тяжело заболел. Крупозная пневмония терзала его долгий месяц, наполненный сначала жаром, а потом слабостью и апатией. Выздоравливал он тогда очень медленно, будто нехотя, был угнетен и подавлен, не в силах забыть свой ужасающий сон.

Стоя на краю крыши Бартса, он снова вспомнил его и понял, что это неотвратимо.