***

Реймун Сальвер спешился. При пульперии построена небольшая конюшня на случай прибытия путников и на втором этаже размещены ночёвки -- комнаты для гостей с полупосуточной оплатой.

Насколько Сальвер знает, в Приючье только здесь можно найти более-менее достойный приют на ночь или даже на несколько дней. Чтобы выдержать больше, нужно иметь недюжинную выдержку и терпимость к отсутствию большинства благ. Его мать, чутко относящаяся к чистоте, точно бы не выдержала, хотя съездить на охоту с семьёй она собиралась давно. Сестра, скорее всего, упала бы в обморок.

Такая реакция совершенно неудивительна для женщины, не потерявшей из виду Звезды Истины за сумраком бытовых проблем.

Пока Реймун проводил Дуата и Ларе в конюшню, Надаль Пеш позаботился о хозяине пульперии: нужно было накрыть на стол, подготовить комнаты и найти конюха для лошадей. Также следовало позвать старосту с отчётами за каждые бесконтрольные четыре сезона.

Как и предполагал Надаль, деревенька, через которую редко проходят, направляясь в поместье Сальверов, весьма не ухожена. Хорошо, если здешние прикреплённые к землям моются хотя бы раз в месяц, но истинный аристократ способен держать лицо готовое скривиться от отвращения лицо, чтобы не стать причиной конфликта.

Всё-таки бестолковая масса против одного-двух разумных... не завидная судьба ожидает этих самых разумных.

После раздачи всех указаний прошло всего десять минут, как конюх был отправлен, а ужин -- подан. Реймун вернулся излишне хмурым и напряжённым даже для самого себя. О том, что произошло с ним в конюшне можно было только догадываться или просто немножко подождать.

Повесив меховую накидку на стул, Сальвер сел за один стол с Надалем и подозвал уверенно стоящего рядом с хозяином кабака старосту Бруно. В руках у него кипа листов -- отчёты. Лорды принялись за мясной ужин.

– Для кого собирается оброк?
– - спросил Реймун, прожевав.
– - Притом оброк без пушнины и мяса, который заготавливается для воза в поместье?

– - Для ведьмы, лорд Сальвер, -- честно ответил Бруно.

Пеш чуть не поперхнулся, услышав еретический ответ старосты. Сальвер также считал его весьма адекватным и верным человеком. Раньше. Теперь, видимо, он потерял рассудок. О какой ведьме идёт речь? Какая шарлатанка забрела в такую глушь только ради того, чтобы кормиться за счёт прикреплённых людей?

Сразу вспомнилась та сумасшедшая под крутым обрывом, вошедшая в воды Юка. Такая могла запудрить мозги необразованной массе, показав пару фокусов. В столице таких ведьм и колдунов -- пруд пруди. Пока не вызвана царская стража -- сразу нет никого. И не знаем никаких ведьмовских штучек.

– - Она у нас животинку лечит, -- продолжил Бруно.
– - А иногда и человека может. Её наш лекарь Паскау Горта в ученицы взял. Ну не может не ведьма совсем не спать и изредка обедать! И говорит на ведьмовском языке. И пишет не по-нашему.

Ещё долго староста распинался о чудесах, показанных ведьмой, и мистических невероятностях, окружающих её. Чем дольше он говорил, тем больше лорды верили в глупость и беспечность простонародья, потерявшего из виду Звезду Истины. Сон, питание, знания, неизвестный язык, странные буквы -- каждое мгновение, проведённое рядом с этой женщиной, доказывало, что она -- ведьма. И никак иначе.

Ненадолго лорды даже задумались, что за чудовище посетило эти края, как Бруно сказал, что ведьма из благородных женщин. Тогда всё стало на места: даже минимального женского образования хватит, чтобы сочинить правдоподобную историю, заставить простонародье поверить в неё, и придерживаться определённой линии поведения.

– - Оброк не отвозить, -- приказал Реймун.
– - С утра я самолично разберусь с этой ведьмой-обманщицей.

***

"...беззвёздное серое небо."

Последняя точка, что удивительно, далась мне с большим трудом. Очередная законченная рукопись из пятисот пронумерованных в уголке листов через пару минут отправится в заполненный доверху шкаф, который я оставила для вот таких, как нынешняя повесть, графоманских попыток.

Пожалуй, сочинительство -- это то самое, что не позволило мне до сих пор сойти с ума. Обустроившись в избушке, я начала вести импровизированный календарь, и с тех пор прошло четырнадцать тысяч семьсот два дня, за которые меня одолевал голод всего сто восемьдесят четыре раза.

Итого питаться мне нужно было один раз в восемьдесят дней. Спать четыре-шесть часов в четыре месяца или примерно по полминуте-минуте в день. С появлением в этом мире я никогда не спала дольше двух минут, хотя сутки здесь длятся точно такие же двадцать четыре часа.