Шрифт:
— Что она говорила?
— Никаких обид, Чарли. Милые бранятся — только тешатся. Все в прошлом. А что, она тебе ничего не написала?
— Ах, да.
— Рад стараться, — сказал Мидлвич, оглядываясь в поисках хорошеньких незнакомок. — Ты здесь не один?
— Да нет.
— Один?
— Нет, мы у Джима Филипса.
— Кто мы?
— Девушка. Просто Дороти Питтер. И я.
— Темная ты лошадка, Саммерс. Значит, не один?
— Угу.
— Ну тогда о чем разговор! Сказал бы, что у тебя роман или помолвка, не знаю.
— У меня?
— Ну что ты, как я мог подумать?! Мы же с тобой не из тех, кто заводит гнездо. Пока, во всяком случае. Это моя главная проблема, понимаешь — все, только не семейный очаг. Ну, говори, как она?
— Говорить-то нечего.
— Так я тебе и поверил! Расскажи это своей бабушке. Мы с тобой прошли через огонь и воду, дружище, через величайшую войну в истории, так что не жмись и выкладывай, что там у тебя за секретное оружие?
Чарли засмеялся.
— Эх, Саммерс! Вода под лежачий камень не течет. Вот в чем дело. Ты вечно ждешь у моря погоды, прости Господи. Смотри, упустишь и поминай как звали! Да ты посмотри на часы! Пора бежать. Безумно рад тебя видеть, Чарли, — и выскочил из кафе за изумительно тонкой блондинкой.
Чарли остался один. Видимо, Мидлвич прав: с Дот время не вернешь. И еще. Он видел, как она съежилась, отшатнулась, когда он принес чай. Хотя, конечно, с женщинами никогда не знаешь. Никогда.
И ему ни разу не пришло на ум заглянуть на кладбище и навестить могилу Розы.
Он вернулся домой. В пять, как уже говорилось, была воздушная тревога. Над городком повисло жужжание бомб. Позже из укрытия вернулись Дот с Джеймсом. Чарли так ничего и не заметил. Все трое тихо устроились в гостиной, и Чарли завел долгую шарманку о карточках, что их мало, вечно не хватает, и он не может выбрать, что купить.
Возвращались они на следующее утро. Накануне Филипс с мисс Питтер как-то чересчур быстро заторопились, а Чарли не хотелось рано заканчивать вечер и покидать бар. В эту последнюю ночь ему было особенно одиноко и неуютно. Он долго не мог уснуть. Он лежал и думал на все лады, идти ли ему к Дот. И решил, будь что будет. В конце концов. Это ведь совершенно ни к чему не обязывает. Ежели не сложится, можно просто сделать вид, что зашел проведать и пожелать ей спокойной ночи. И тогда не будет ничего. А ежели сложится — на то ее воля. Как, впрочем, и его. И взятки гладки. Прошло полночи. Он думал так и эдак. И не знал, вылезать ли из-под одеяла или нет.
Наконец, решился. Дверь в ее спальню была открыта. Комната пуста. Через решетчатый узор старинного тюдоровского окна лился тусклый лунный свет. На постели дыбилась откинутой волной пена ее одежд. Подушки она унесла с собой. И тогда он услыхал звуки.
И понял, что в эту ночь всем было не до сна.
Разумеется, он сразу почувствовал себя обманутым. Но выспался на славу.
Чай мисс Питтер, однако, на утро не принес никто.
Позже они втиснулись в переполненный вагон и на обратном пути не сказали друг другу ни слова.
Глава 17
Дома его ждало письмо от графолога. Тот писал, что эти два послания категорически не имеют между собой ничего общего. И что записка мисс Витмор и письма Розы написаны двумя совершенно разными людьми. Почему-то теперь это казалось неважным. Его все больше терзало предательство Дот. Он сунул послание Нэнс в карман и отправился погулять. Пройдясь немного, он, к своему удивлению, обнаружил, что стоит перед малиновой дверью. И, не успев сообразить, что делает, постучал.
Она была в слезах. Весь ее облик его глубоко тронул.
— Черепаха, — всхлипнула она, пропуская его в дверь. — Моя кошка, понимаете? Связалась с дурной компанией.
— О, — сказал он, не сводя с нее глаз.
— Это обидно. Я знаю, мне давно надо было отвести ее к врачу, сделать эту операцию. Но я все тянула, а теперь уже поздно.
— А что случилось?
— Котята. У нас будут котята. Ее первенцы. Гулена ты моя, — из глаз ее выкатились две огромные слезы.
Он рассмеялся. Ему казалось, как будто он видит ее впервые в жизни.
— Вы правы, — грустно улыбнулась она. — Наверное, я кажусь глупой.
— Последний раз я выглядел не меньшим идиотом.
— Не знаю. Может быть, — она присела, держа на коленях кошку. — Ах, Черепаха, ну как же ты так, милая? А знаете, забудем прошлое, это, как говорит моя мама, дело житейское.
И он поймал себя на том, что больше не думает о ее матери как о миссис Грант. Впрочем, это еще следует доказать.
— Но ведь это просто? — сказал он.
— Что просто?
— Котята появляются просто.