«Безобразие! — бормотал Освиг. — Я еще не проснулся толком, а вы уже торгуетесь. Подождите, мне придется официально заняться решением этого вопроса. Садитесь, устраивайтесь поудобнее». Начальник космопорта отступил во внутреннее помещение и захлопнул дверь.

Вместо того, чтобы принять приглашение Освига и сесть, капитан Малуф вернулся к изучению гобелена, висевшего на стене. Повторное рассмотрение этого шедевра произвело не меньшее впечатление, чем первое: качество вышивки и жгучие сочетания цветов пленяли воображение, а более внимательное рассмотрение узоров позволило выявить еще более сложные, искусно выполненные детали.

Внутренняя дверь сдвинулась в сторону; в проеме стоял Освиг, теперь нарядившийся в приличествующий его должности костюм — серую блузу, свободные белые брюки и белую кепку с небольшим черным козырьком, надвинутую на темные кудри начальственной головы. Вступив в управление, Освиг остановился, чтобы строго проинспектировать внешность капитана. Но как только он заметил интерес Малуфа к ковру, манеры начальника космопорта изменились: «А! Это экспериментальная панель — ее изготовила моя дочь, Треблинка. Ей двенадцать лет, но она уже умеет ткать первосортные ковры».

«Судя по всему, у нее выдающиеся способности», — похвалил Малуф.

«Вполне может быть! Но пора переходить к делу. Нужно торопиться. Прежде всего меня беспокоит транспорт — трех фургонов должно быть достаточно. Позвоню Докерлю на базу в Фароле. Если он не станет сидеть сложа руки, фургоны прибудут через три-четыре дня. Надеюсь, нам удастся застать лалланкаров врасплох — тогда все будет хорошо».

Начальник космопорта подошел к конторке и набрал номер на панели радиофона. Прозвучал сигнал, напоминавший звон колокольчика, после чего Освиг снова нажал на какие-то кнопки, сел и приготовился ждать.

Прошло несколько минут. Освиг постукивал пальцами по конторке и явно начинал терять терпение.

Наконец экран засветился; послышался тихий вежливый голос: «Вас слушает диспетчер караванов Докерль. Кто меня беспокоит с такой завидной настойчивостью?»

Ни продолжительное ожидание, ни язвительное приветствие Докерля не способствовали улучшению настроения Освига. Сгорбившись над микрофоном, толстяк разразился потоком распоряжений — настолько энергичным, что Докерль не успевал вставить ни слова. Только прервавшись, чтобы перевести дух, Освиг заметил, что экран радиофона погас.

Откинувшись на спинку стула и опустив уголки губ, начальник космопорта медленно повернулся лицом к Малуфу: «Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? Это же не просто пренебрежение обязанностями, это намеренное оскорбление!» Раздраженно вскочив на ноги, Освиг снова вышел на середину комнаты: «Когда шмира не хватает, фургоны копошатся вокруг космопорта, как жуки-могильщики на трупе. А когда горшки полны шмиром и ковроплеты ухмыляются до ушей — куда пропали все фургоны, где они? В Низинах Мискиттера, в Сточном лагере, на Речных Шлюзах — или вообще где-нибудь на окраинах степи! Здесь, в Палактусе, можно только надеяться, что они соберут караван вумпов и прибудут через четыре дня». Освиг гневно качал головой.

«Вам следовало бы каким-то образом заставить их соблюдать правила обслуживания космопорта», — предположил Малуф.

«Мы — рыцари! У нас никто никого не заставляет! В старые добрые времена все шло как по маслу. Фургоны были приписаны к космопорту и увозили товары, как только их разгружали — лалланкары ничего не могли с этим поделать, грузы доставлялись по назначению и в срок. А теперь все полагаются на радиосвязь, понимаешь ли! Черт бы побрал все эти никому не нужные новшества! Если лалланкары подслушали мой вызов, они завалятся сюда на вумпах, умыкнут баллоны у меня из-под носа и вернутся восвояси, распевая издевательские частушки!»

«Это никуда не годится», — согласился Малуф.

Освиг мрачно кивнул.

Помолчав немного, Малуф осторожно заметил: «Во всем этом есть что-то загадочное. Настоящий парадокс, с моей точки зрения».

Начальника космопорта мало интересовали парадоксы Малуфа: «Вы родились и выросли на другой планете. Конечно, вас приводят в замешательство наши нравы и обычаи».

«Разумеется! Но даже с учетом всех различий в воспитании и мировоззрении остается необъяснимая тайна. Возможно, вы могли бы просветить меня по этому вопросу».

«Я не философ, — грубовато обронил Освиг. — У меня нет времени на праздные размышления».

«Не стану злоупотреблять вашим временем. Но этот вопрос может вас заинтересовать, так как он в какой-то мере вас касается».

«Раз уж вам так приспичило… — проворчал начальник космопорта. — Выкладывайте, в чем дело, и покончим с этим сразу».

«Благодарю вас. Ситуация такова: я познакомился с вами совсем недавно, но уже успел получить общее представление о вашем характере. Насколько я понимаю, вы — человек решительный и практичный, ни в коем случае не пугливый и не податливый, привыкший распоряжаться, а не повиноваться».