Шрифт:
«Ну все! Хватит бегать! Если я сейчас же не поем, то со мной случится голодный обморок!» — подумал он, сел на лавочку и откусил от булочки с маком. Ковард ел торопливо и жадно, глотая плохо пережеванные куски колбасы и булочки и запивая их кефиром.
Глава 44
Новая встреча с бродягой
— Долго жуешь — долго живешь, — хриплый голос, неожиданно раздавшийся почти над самым ухом, заставил Коварда вздрогнуть и повернуть голову вправо.
Перед ним, широко улыбаясь, стоял тот самый бродяга с шахматной доской, которого не далее как вчера Аркадий Францевич встретил по пути на работу.
«О!» — мгновенно отреагировал Злобный Я, реакция же самого Коварда была вполне естественной для обычного человека: он испытал смешанное чувство страха и удивления, отчего поперхнулся непрожеванным куском колбасы и сильно закашлялся.
— Ну-ну-ну, — ласково посочувствовал бродяга и легонько хлопнул Коварда по спине, — нельзя так торопиться. Еда — это очень важный процесс, ритуал, можно сказать. Запейте кефирчиком. Позволите?
И бродяга сел на лавочку подле Коварда.
— Мы с вами, кажется, встречались? — спросил он.
Аркадий Францевич все еще покашливал, борясь с болевым ощущением в горле, и поэтому проигнорировал адресованный ему вопрос.
— Да-да, — ни капли не смутившись, продолжил бродяга. — Встречались. Вчера. Вы еще сказали, что в шахматы не играете. Соврали. Зачем?
— А откуда вы знаете, что я соврал? — почти без удивления спросил Ковард.
— Знаю. Мне по статусу положено.
— Это как? Что вы этим хотите сказать? Объяснитесь!
Внутри Аркадия Францевича поднялась буря. Все, что не поддавалось логике опыта, отвергалось сознанием.
«Этого не может быть! Почему этот бродяга преследует меня?! И этот сумасшедший Дюймовочка упоминал о нем! Ну и что?! По какому праву?! Да и вообще!»
Бродяга мягко улыбнулся и спокойно посмотрел Коварду в глаза. Ковард обмяк.
«Свет…» — подумал Ковард.
«Свет…» — повторил, словно эхо, Злобный Я.
«Свет у него в глазах», — закончил мысль Ковард.
«И мудрость», — согласился с ним Злобный Я.
— Не знаю, как объяснить… — по-прежнему улыбаясь, ответил бродяга Коварду. — Да и зачем? Есть вещи, которые не в компетенции логики, да что там логики! Не в компетенции человеческого сознания. Вы удивлены?
— Нет, — Аркадий Францевич печально улыбнулся в ответ. — Я уже устал удивляться. И вообще, я устал.
— Охотно верю. — Бродяга немного помолчал и добавил: — Лучший отдых — сон.
— Ага, — кивнул Ковард, — сон.
— А почему бы вам не отдохнуть прямо сейчас?
— В каком смысле?
— В прямом. Ночи еще не особо холодные. А я буду следить, чтобы никто не потревожил ваш сон.
«Соглашайся!» — шепнул Злобный Я.
«С ума сошел? — возмутился Аркадий Францевич. — Спать на лавке? Как бомж какой-нибудь?! Да это вообще выходит за всякие рамки! Это форменный бред!»
— Когда человек хочет спать, — сказал бродяга, глядя Коварду в глаза, и этот взгляд, словно направленный луч какой-то неизвестной энергии, прошел сквозь него и затерялся где-то в бесконечности пространства, — то ему все равно, где спать: на пуховой перине или на жесткой лавке. Кстати, я вам до сих пор не представился. Меня зовут Морфей, — бродяга положил шахматную доску на лавку подле себя и протянул Коварду руку.
Глава 45
Колыбельная для Коварда
— Очень приятно, — пролепетал машинально Аркадий Францевич. — Ковард, э-э-э, Ковард Аркадий Францевич, — и так же машинально пожал бродяге руку. Это прикосновение отозвалось в теле Коварда легкой истомной дрожью, которая расслабила его настолько, что желание спать стало не просто сильным — оно стало единственным.
— И мне приятно, — дежурным тоном ответил бродяга. — Да вы не стесняйтесь, Аркадий Францевич, располагайтесь. Лавка широкая. Хотите, доску мою под голову положите.
— Да, пожалуй, я прилягу, — согласился Ковард, заваливаясь набок.
— Э-э-э! Стоп! — бродяга придержал Коварда за плечо. — Глазки пока не закрываем.
— Что такое? — уже еле выговаривая слова, возмутился Ковард. Его тело было расслабленным настолько, что, казалось, лишилось костей.
Бродяга четкими профессиональными движениями опытного кукловода взял левую руку Аркадия Францевича, поднял ее и зафиксировал ладонь на уровне глаз Коварда.
— Смотрим! — голос бродяги звучал необычно, как утробный звук древнего диджериду.