Это хороший знак – значит, он спал спокойно и его ничто не тревожило.

На душе внезапно становится паршиво – всё бы отдала, чтобы его ночи оставались безмятежными, давали ему отдых, а не новую порцию страданий и проблем.

– Эдвард? – зову его шёпотом, не зная, спит он или нет.

– Да? – бархатный баритон объявляется над самым моим ухом. Тёплое дыхание щекочет кожу, отчего я непроизвольно посмеиваюсь.

– Давно бодрствуешь?

– Около часа.

– И всё это время ты лежишь здесь?

– Тебе что-то не нравится? – убирая непослушную прядку с моего лица, интересуется он.

– Всё нравится, – мурлычу в ответ, с нежностью глядя на него через плечо. – Всё, что связано с тобой.

В его глазах снова появляется обожание. Тёплое и светлое. Отлично, я ненавижу, когда ему плохо. Пусть лучше всегда улыбается.

– Когда ты спишь, я не решаюсь будить тебя. Ты такая красивая.

– Даже сейчас? – недоверчиво хмыкаю, изворачиваясь в его руках и представая в сонном виде перед его лицом. Мои волосы похожи на солому, а сама я наверняка хуже некуда.

– Даже сейчас, – ласково убеждает он, поглаживая мою щёку. От его слов, звука голоса и прикосновений я таю, словно сливочное мороженое.

– А ещё ты разговариваешь, когда спишь.

– Что я наговорила? – вопрос быстро срывается с губ. О том, что я могу говорить, когда сплю, мне известно. Только вот, что я могу сказать, остаётся загадкой.

– Ты разговариваешь только тогда, когда чем-то взволнована, – теперь его ладони перемещаются на мой подбородок, а дальше на шею.

– Знаю, – вздыхаю, томясь ожиданием его ответа. Что я могла сказать? Естественно, что я люблю Каллена. И как он это воспринял?

– Ты боишься, что неправильно сделала, признавшись мне, – озвучивает мою догадку он, вынуждая опустить взгляд. – В принципе, ты права, Белла, – он делает глубокий вдох. – Я понимаю, что воспринял эту новость не так, как следовало бы.

– Ты воспринял её так, как хотел. И это нормально, – отвечаю ему, рассеивая его сомнения.

– Не так, – он отрицательно мотает головой. – Я хотел по-другому и сам всё испортил.

– Здесь нет твоей вины. Я поторопилась.

– Наоборот. Я столько думал вчера о твоих словах, и пришёл к выводу, что пытался отгородиться даже от тебя. Это непростительно.

– О чём ты? – в голову приходит осознание того, что я опять ничего из него не вытягиваю. Он всё говорит сам. Может быть, это нам и нужно: моё понимание того, что силой ничего нельзя добиться?

– Белла, я всю свою жизнь ждал, пока кто-нибудь скажет мне это. Хоть кто-нибудь. Отец, кто-то из приюта или даже одна из любовниц. Но этого не произошло. Они все молчали. И только ты сказала.

От жалости к Эдварду у меня мигом пробуждаются все эмоции. Вспоминаю про рассказы о его детстве, и тут понимаю, что знаю слишком мало. Ему тяжело вспоминать об этом, и это ясно. Но мне так хочется знать…

«Белла, помни о своём правиле. Он скажет сам, если сочтёт нужным!» – напоминает подсознание, выводя меня из глупых мыслей о вопросе на эту тему.

– Мне так жаль, – наконец отвечаю ему, обнимая рукой за талию. Мы оба понимаем, что речь идёт не о моём признании, а о его последних словах.

– Это в прошлом. Оно не имеет значения, – скупо улыбаясь, сообщает он. – Важнее то, что сейчас ты со мной. И твои слова. Белла, тебе не место рядом со мной, и ты это знаешь. Я приношу горе, несчастье и опасность. Так было всегда. И я говорил тебе подобное, но ты не испугалась. Всё равно призналась мне, – он снова делает глубокий вдох и теперь уже со всей своей внимательностью смотрит мне в глаза, ища там ответ на свой вопрос, заданный минутой позже. – Но я хочу знать: ты сказала это, потому что действительно так чувствуешь, или потому что назрела необходимость этих слов в сложившейся ситуации?

– А ты как думаешь? – прежде чем ответить – без лишних объяснений ясно, что я имела в виду – спрашиваю у него.

– Даже не знаю. Поэтому и хочу понять.

– Эдвард, я люблю тебя, – говорю это, вкладывая в эти слова всю чувственность, когда-либо собранную во мне. – Сейчас ты тоже сомневаешься, что я так чувствую? – прикладываю ладонь к его щеке, не позволяя отвернуться от меня и отвести взгляд.

В изумрудных омутах скользит всё самое сокровенное, самое таинственное, когда-то бывшее в нём.

– Я всегда буду сомневаться. Но не в тебе, а в себе.

– Послушай, что бы тебе ни говорили в детстве или показывали, даже не сомневайся в том, что достоин быть любимым. Каждый из нас должен получать это. Тем более ты, после всего, что произошло.

– С тобой легко поверить даже этому.

– Я хочу, чтобы ты понял это сам. Не стану убеждать тебя.

На пару секунд между нами воцаряется пауза, пока он и я осмысливаем сказанное.

– Белла, я никогда и никого не любил. Скорее всего потому, что никто не отвечал мне взаимностью, но ты, твоя забота, понимание, нежность – всё это так неимоверно притягивает меня к тебе. Я не знаю, как мог жить без тебя раньше. Но и не знаю, смогу ли когда-нибудь с уверенностью сказать, что люблю тебя. Понять, что чувствую именно это.