Ровно в одиннадцать часов сорок пять минут я увидел Максима Звонарева, который с деловым видом шел нам на встречу. Время от времени он накланялся к рыбакам, торговавшими своим уловом тунца и макрели прямо, прямо с рыбацких баркасов и лодок, о чем-то коротко с ними переговаривал, а затем снова шел по причалу. Я же в этот момент лихорадочно рыскал глазами по тому же причалу, всеми силами пытаясь разыскать Збигнева Зеленски. Владелица квартиры, у которой Ричард Притчел арендовал комнату только что мне сообщила, что Ричард с корзиной для рыбы в руках ушел на рыбный рынок за своим тунцом. Но сколько бы я не всматривался в лица мужчин, толпившихся на этом причале, Збигнева Зеленски среди них я попросту не видел!

До двенадцати часов оставалось еще десять с половиной минут. Если за остававшиеся в нашем распоряжении девять минут мы не найдем Зеленски, то о выстреле Влада с парома нам придется раз и навсегда забыть. Тогда мы можем только положиться на один только выстрел Митяя, но и он, закончив уборку своего этажа гостиницы, будет вынужден ее покинуть через тридцать минут.

В этот момент сильно разозленный своей неудачей в поисках поляка, я прибегнул к помощи своего мысленного щупа. Он тут же указал на загорелого мужика с подбородком сплошь заросшего щетиной трехдневной небритости. Совершенно неузнаваемый Збигнев Зеленски стоял всего в трех шагах от меня и спорил с рыбаком о цене на среднего размера тунца. Тот просил пятнадцать долларов, этот же польский жмот предлагал рыбаку только восемь долларов за отличного тунца, за который я, не колеблясь, заплатил бы всю двадцатку. Я не узнавал Зеленски из-за его загара, превратившего белого человека едва ли не в мулата. Словом, я вздохнул свободнее и, отрывая взгляда от своего мужика, начал осторожно к нему подбираться.

Рыбак и Зеленски все еще никак не могли договориться, этот их торг все более и более мне напоминал ссору двух женщин на общей кухне коммунальной квартиры, когда такая ссора вот-вот должна была перейти в потасовку! Я, как бы продолжал внимательно прислушиваясь к этому торгу, приблизился в торгующимся и встал таким образом, чтобы снайпер Митяй хорошо бы видел мою голову.

Митяй тут же мысленно мне сообщил:

– Хорошо вижу твою голову!

– Три градуса влево, минус единица высоты, сила ветра один и три...
– А дальше я уже диктовал установочные данные по прицелу для Митяя.

Этот снайпер должен был стрелять по скрытой от него жилыми домами цели, в основном полагаясь на мои рекомендации по наводке его на цель. Стоя рядом со мной, Максим Звонарев проделывал аналогичную работу для Влада, нашего второго снайпера. Когда наши часы-хронометры запиликали ровно в двенадцать часов, то первым выстрелил Влад, через секунду курок своей снайперской винтовки нажал Митяй. Обе пули пронзили голову поляка практически одновременно. Причем, они обе были дисбалансированы таким образом, чтобы оказавшись внутри человеческого черепа и, его не покидая, нанести такие сильные повреждения головному мозгу этого человека, перемешивая его серое вещество с хрящами и костями черепа.

Збигнев Зеленски умер на полуслове, так и не завершив с мальдивским рыбаком свой спор-торг о цене на заинтересовавшего его тунца. Труп Зеленски прямо с причала свалился на рыбный улов в баркасе рыбака, украсив рыбу кроваво-красными разводами крови. Мальдивец, от удивления разинув рот, такого с ним еще не бывало, некоторое время тупо смотрел на труп покупателя. Не понимая сути всего произошедшего он поднял голову, чтобы разобраться в том, почему в его баркас свалился этот покупатель?

Ни меня, ни Максима Звонарева этот мальдивский рыбак так и не увидел, к этому времени спокойным шагом мы отошли от него и скрылись в толпе других покупателей. Поэтому этот рыбак, когда его полиция начала допрашивать на следующий день ни единым словом не упомянул о нашем присутствии на месте происшествия, так как нас он попросту не видел. Еще до прибытия мальдивских морских пехотинцев и полиции на место происшествия мы с Максимом успели покинуть рыбный рынок. Забрав Веруню вместе с ее сопровождающим Васьковым из очередного магазина дешевых серебряных и золотых украшений, мы вчетвером в лодке дхони отправились на остров Валавату в нашу гостиницу "Four Seasons". В этой гостинице не было ни администратора, ни грума для подноса багажа гостей, в ней вообще не было какого-либо гостиничного персонала. Нас опять никто не встречал, мы сразу же прошли в свои номера.

Нам с Веруней достался хороший номер площадью в двадцать квадратных метров с прекрасной меблировкой, что на практике означало, что в этом номере ничего лишнего не было. Шикарная двуспальная кровать с упругим и не скрипящим матрасом занимала чуть ли не половину всего номера. Веруня тут же на ней распласталась, желая, продемонстрировать свою безукоризненную фигуру с плоским животиком. Но я продолжал внимательно осматривать наш номер, пытаясь разыскать микрокамеру наружного наблюдения и микрофоны для прослушки. И то, и другое я обнаружил в гигантском трюмо, установленном прямо напротив кровати. В каком бы углу своего номера я не находился, отовсюду в этом зеркале я видел свое или Верунино отражение в этом зеркале. Даже сидя за столом на четверых, в это трюмо можно было разглядеть, чем именно ты завтракал, обедал или ужинал.

Осмотр обстановки своего номера я закончил тем, что исполнил пару "па" из венского вальса и раз шесть разводил руки в сторону, теперь эта камера внешнего наблюдения и жучки для прослушки в течение двух дней нашего пребывания в этом номере будет транслировать одни только мои и Верунины завтраки, обеды и ужины, причем вести беседу мы с ней будем на молдавском языке.

Весьма довольный результатом проделанной работы, я совсем уже собрался поближе познакомиться с дремлющей на кровати Веруней, как в дверь вежливо постучали и в номер внесли наш багаж и пакеты с Веруниными покупками. Причем этих пакетиков было так много и все они были такими тяжелыми, что их, запыхавшись, тащили на себе два местных бугая сингальца. При виде их потных лиц я сразу же догадался о маленькой хитрости и о солдатской смекалки майора московской милиции Леонида Васькова, в каждой лавке или в магазине, которые посещала Веруня, он просил об услуге, купленные дамой украшения доставлять по адресу прямо в номер нашей гостиницы.

Местным носильщикам я заплатил по пять долларов чаевыми, парни удивленно посмотрели на и меня и качали своими загорелыми лысыми головами. На островах было одно непоколебимое правило, какой бы багаж не имел турист, за его переноску он всегда платил один доллар. С этого момента и до своего отлета с Мальдив у местных жителей, которые одновременно были обслуживающим персоналом гостиниц, я носил кличку "Русский Олигарх".

Одновременно и опять я об этом и знать не знал, я только что попал в поле зрения старшего агента ФБР и своего старого друга по Сиэтлу Джо Фишера, это кривоногий козел преследовал меня про пятам, как русского шпиона Марка Ганеева, пытающегося украсть все американские военные секреты. Сегодня ему только что поступил донос о подозрительно дорогих покупках, сделанных некой молодой американкой Мириндой Дойл, супругой американского миллиардера Джозефа Маккормика. Внимательно прочитав донос, Джо Фишер согласился с мнением анонима в том, что ни одна американская чета не позволит себе потратить такое большое количество баксов на приобретение дешевых, но качественно исполненных женских украшений из платины, золота, серебра и драгоценных камней. Именно в этот момент у Джо Фишера родилась идея объединить две полученные информации о проблемах, которые могут возникнуть на подотчетных ему островах, в одну версию. Он решил Джона Маккормика превратить в русского заказного убийца по имени Кат. Он позвонил своему помощнику и приказал пригласить к нему на обед главного редактора местного таблоида.