— Нет, Гейл, я не могу, — отвечаю я и отвожу взгляд в сторону. Он вздыхает и садится на траву рядом со мной.

— Почему? — спрашивает он и смотрит на меня с печалью в глазах, — Ты хочешь вернуться туда? — тише добавляет он. Я мотаю головой и сажусь.

— Нет, конечно же, нет! Я бы с радостью сбежала с тобой, даже не стала бы задумываться, но сейчас.… Пойми, я не могу бросить свою семью, да и ты тоже! А Прим сейчас слишком слаба, что не может даже встать с кровати, не говоря уже о каких-то там побегах, — отвечаю я и мы оба замолкаем.

— Да, ты права, прости, — говорит он и между нами снова повисает молчание, но это уже не та тишина, когда нам просто не требуется слов, чтобы понять, друг друга, это что-то тяжелое, когда несказанные слова повисают в воздухе, порываясь вырваться наружу, но ни он, ни я, не решаемся их сказать. Я с ужасом понимаю, что у меня от него есть секреты, те вещи, о которых он не должен узнать. Например, тот поцелуй с Питом. Я этого не хотела, но факт остается фактом, этот поцелуй был.

— Знаешь, во время интервью мне на какое-то мгновение показалось, что я потерял тебя. Ты была так красива в этом платье, что у меня дух захватывало, я даже не догадывался о том, что ты можешь быть еще красивее, — говорит он и заправляет прядь моих волос за ухо. Я смущаюсь и опускаю глаза, а Гейл продолжает, — Но стоило мне увидеть вас вместе, как вы разговаривали, как он смотрел на тебя, как ты смотрела на него, да еще и все эти комментарии по поводу того как вы хорошо смотритесь вместе. Я тогда правда подумал, что все, ты больше не моя, ты теперь его, — тихо говорит он и смотрит на меня, я качаю головой, придвигаясь ближе к нему.

— Дурак, я только твоя и ничья больше, — смеясь отвечаю я и целую его в губы долгим и нежным поцелуем. Как бы мне не хотелось остаться здесь, но мне нужно идти. Дома меня уже наверняка потеряли.

На обратной дороге мы с Гейлом пристреливаем пару белок, чтобы не возвращаться с пустыми руками и расходимся на Луговине. Сейчас идти дальше вместе просто опасно.

На пороге меня встречает мама, они, конечно, волновались, но не сильно. Знали куда я наверняка пойду. Отдаю белок отцу и иду в комнату Прим. Доктор Аттвуд как раз уже заканчивает осмотр.

— Ну вот, юная леди, вам уже лучше, через несколько дней будете уже бегать, — говорит он и улыбается. Прим смотрит на меня.

— Китнисс, ты слышала? Я уже иду на поправку, — говорит она и широко улыбается, я подхожу к ней и треплю по белокурым волосам.

— Слышала, утенок, но пока тебе нужно лежать, правда, мистер Аттвуд? — спрашиваю я и смотрю на доктора. Он кивает, собирая в небольшой чемоданчик свои вещи.

— Совершенно верно, мисс Эвердин, вашей сестре лучше пока соблюдать постельный режим. Всего хорошего, я зайду завтра, — отвечает он и уходит. Прим хмурится, скрестив руки на груди.

— Мне надоело лежать! — говорит она и недовольно смотрит на меня. Я смеюсь и щелкаю Прим по носу.

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Доктор сказал, что ты уже идешь на поправку, — отвечаю я и сажусь рядом с ней на кровать. Она вздыхает и смотрит на меня.

— Китнисс, ты обещала мне, как только мне станет лучше, ты мне все расскажешь! — говорит она и с укором смотрит на меня, будто я пыталась скрыть что-то от нее. Я улыбаюсь и глажу ее по волосам.

— Хорошо, что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? — я смотрю на девочку и поправляю ее одеяло.

— Что у тебя с Питом? — спрашивает она осторожно, знает ведь, как я боюсь этой темы, но в этом вся Прим, если не расскажу, то любопытство будет грызть ее изнутри.

— Ничего, — абсолютно честно отвечаю я, ну, почти честно. Я сама не знаю, что между нами происходить и в любом случаи, лучше бы это все поскорее закончилось, — Мы просто дружим, — добавляю я и пожимаю плечами. Прим этот ответ не устраивает, и я понимаю, что если сейчас не отвлечь ее чем-нибудь, то расспросов не избежать однозначно, — А ты знала, что у Пита есть сестра? Мэрион. Она просто чудесная и мы с ней здорово сдружились за эти дни, — я начинаю рассказывать ей о Мэрион, потом о других девушках. Мы обсуждаем с ней наряды Отобранных на интервью, и я пересказываю ей все их нелепые беседы. Мы вместе смеемся, и про Пита она больше не спрашивает, зато вечером за ужином родители устраивают мне подробный допрос.

— Китнисс, как тебе дворец, — мама замолкает на долю секунды, — Как Пит? — это звучит так внезапно, что я чуть ли не давлюсь едой.

— Никак, — хмуро отвечаю я и, уткнувшись в свою тарелку, продолжаю, есть, только этого мне еще не хватало, но вот мама, похоже, и не думает останавливаться на этом.

— Ну, как же, Китнисс, мне кажется, вы очень сдружились за время твоего пребывания во дворце. Мы так смеялись над вашим интервью! Он, кстати, ведь никого не выделил так как тебя, — говорит она. Я закатываю глаза и плотно сжимаю губы. Ну, Мелларк, если бы он эту кашу не заварил, то ничего бы из этого мне сейчас не говорили.

— Мы просто спорим вечно и…опять спорим, ничего интересного, ты же знаешь, какая я упрямица, вот мы как два барана, которые не могут уступить друг другу, — тараторю я, сама плохо понимая, что говорю. Пока мама не успевает еще что-либо сказать, я глотаю свою ужин и извинившись, убегаю в свою комнату. Прим, вернувшись, смеется надо мной.

— Китнисс, да на тебе лица не было! И ты так быстро убежала, как будто за тобой кто-то гнался!

— Прим, а ну быстро в постель и спать! — шикаю я на нее, она смеется, но не возражает мне и ложиться спать.