— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Броди, я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя. Ты ворвался в мою жизнь почти пять месяцев назад и полностью изменил ее. Ты к лучшему изменил меня. Ты заставил меня расслабиться, немного, научил, как жить не боясь. Хотя, время от времени, напуганная, слишком рациональная девочка внутри меня поднимает свою изуродованную голову и становится на грани чертовой катастрофы.

Он нахмурился, и почесал щеку.

— Что?

— Проехали, — я быстро помотала головой. — Это то, о чем говорила Лорен, это не важно. Я вот к чему: когда несколько недель назад в свой первый день я поехала в больницу, я и подумать не могла, что встречу там Зака. Я даже не ожидала увидеть его в своей жизни вообще.

При упоминании имени Зака желваки на челюсти Броди напряглись, но я не остановилась. Все должно было произойти «сейчас» или «никогда», и я не собиралась уходить, оставив проблемы нерешенными.

— Должна ли я была прийти прямо к тебе и рассказать? Да. Было ли это рационально для девушки? Да. Я это сделала? Нет, — мой голос начал дрожать, но я прочистила горло, настроенная вернуть себе самообладание и завершить начатое. — Это произошло во время нашей последней недели перед твоими тренировками и все только утряслось после Кендалл-Блэр фиаско. Я струсила. Эгоистично: я просто хотела, чтобы между нами все было гладко.

Его взгляд смягчился, и он открыл рот, чтобы ответить, но я еще не закончила.

— Я мама-медведица, Броди, не долго гадать, что я всегда знаю, что к лучшему и медленно признаю свои ошибки. Но я признаюсь — я была не права. Я была не права, потому что не рассказал тебе раньше, но не обвиняй меня во лжи. Я никогда не лгала тебе. Я просто приняла неверное решение. — Я смахнула слезу со щеки.

Он подошел к решетке и остановился в дюйме от меня.

— Ты не единственная кто ошибся, Кейси.

Мое сердце перестало биться, и я задержала дыхание.

О, Боже! Он прощается со мной?

— Я ошибся, отталкивая тебя всю эту неделю. Понимал ли я твои причины или нет, я не могу сказать насколько сильно я хотел, чтобы у нас состоялась та беседа. По моей вине она не состоялась.

— Я тоже хотела, чтобы мы смогли все обсудить тогда, — я всхлипнула и уперлась лбом в решетку, слезы текли по моим щекам. — Может уже забудем все, пожалуйста? Мне очень нужно обнять тебя, а эти чертовы решетки мешают мне.

— Я не закончил, — осторожно сказал он.

— Ох…— опустошение нахлынуло на меня.

— Я много думал на этой неделе, и, позволь сказать, в последнее время мой мозг превратился в дурдом. — Он усмехнулся так странно, нервно, что моя кожа покрылась мурашками и желудок сжался. — Я поговорил с родителями утром, отчаянно пытаясь понять, как убедить их попробовать еще раз. Тогда я начал размышлять... Я полнейший лицемер.

— Лицемер?

— Да, просто подумай об этом. Мои родители разводятся. Мне двадцать семь, и я полностью опустошен из-за этого. Я бы все отдал, заплатил любую сумму, сделал все для них, чтобы они еще раз попытались. Что, если это была не их глупость, а виной всему человек вставший между ними? Чтобы я чувствовал к этому человеку? Я бы ненавидел его до конца своих дней, и думаю провел бы их в тюрьме за его убийство.

У меня на затылке зашевелились волосы.

— О чем ты, Броди?

— Я люблю твоих девочек, Кейси. Я могу лишь молиться, что однажды смогу испытать то же самое к своим детям. Меньше всего на свете я хочу, чтобы они ненавидели меня, или отвергли через десять лет, потому что будут считать, что я встал между их мамой и папой, — он моргнул, и его веки покраснели. — Не важно, как мне больно признаваться, но я отойду и позволю тебе сперва разобраться с ним.

У меня отвисла челюсть, и я отошла от решетки.

— Ты серьезно? — я спросила и затаила дыхание.

— Да, — он сжал губы и сглотнул.

Как молниеносно смятение заполонило мое тело и разум, так же быстро оно рассеялось, оставляя после себя только гнев. Я шагнула назад и начала ходить вдоль камеры, запустив руки в волосы. Я не смотрела на Броди, но знала, что он не отрывает от меня глаз. Я чувствовала его.

— Кейси, поговори со мной, — растягивая слова, произнес он.

Я повернулась к нему.

— Ты любишь меня?

Его голова дернулась от удивления, и он облизнул губы.

— Да. Вот почему я это делаю.

— Нет, — я подошла к решетке. — Ты, правда, любишь меня?

— Да, — твердо ответил он.

— Тогда, пошел ты.

— Что?

— Пошел ты!

— Нет, я слышал тебя. Просто не понял.

— Знаешь, почему Зак ушел? — я подбоченилась, а потом скрестила руки на груди. Он закатил глаза.

— Без понятия.

— У него была какая-то серьезная проблема с зависимостью. Я не представляла, на сколько серьезной она была, а он решил, что сделает мне одолжение и уйдет. Знаешь, ради моего и девочек блага, — с сарказмом ответила я. — И вчера он сказал, что решил уйти, снова, ради меня и девочек. Я сказала, что не хочу, чтобы он уходил.