Его брови взлетели вверх.

— Ты это сделала?

— Да, ты слышал меня. Я сказала ему не уходить, чтобы мы не торопились и подумали над тем, как представить его девочкам. Также я сказала, что нет никаких шансов, что между нами что-либо будет. Понимаешь, мне двадцать четыре. Я была матерью-одиночкой пять лет. За это время мне удалось закончить сестринскую школу, помочь маме обустроить гостиницу, и влюбиться в самого потрясающего мужчину. В того же мужчину, который думает сейчас, будто знает, что для меня будет лучше и ему стоит уйти.

— Кейси...

— Нет! Я не закончила, — прервала я. — Я приняла решение. Отныне и навсегда я буду принимать решения, что лучше для Кейси и ее девочек. И если ты больше не любишь меня и считаешь, что нам будет лучше порознь — это другое дело. Но, пожалуйста, не думай, что ты делаешь мне одолжение, отворачиваясь спиной и оставляя меня.

Броди подошел к решетке и уперся в прутья головой, уставившись на меня.

— Ты нужен мне, Броди. Я все отдам в своей жизни, кроме Люси и Пайпер, только, чтобы ты был рядом, навсегда. Мне наплевать на деньги или звездный статус, или прочее дерьмо. Мне просто нужен ты. Если тебя продадут, я завтра же перееду. Если ты получишь травму и не сможешь больше играть, я найду вторую работу, чтобы содержать нас.

Мы оба молчали целую минуту. Мы просто стояли, уставившись друг на друга с глазами полными слез.

— Ты мне тоже нужна, Кейси. Я просто не хочу, чтобы девочки ненавидели меня.

— Ненавидели тебя? — эта мысль была нелепой для меня, но она его пугала. — Броди, они думают — ты Супермен. Сейчас они многого не понимают, но, когда станут старше, они поймут.

— Что, если они будут обвинять меня? — спросил он. — Когда станут старше?

— Тогда мы вместе сядем и расскажем, как можно больше правды. — Я подошла ближе к решетке и посмотрела на него. — И главное слово — «вместе». А сейчас, давай вытащим тебя отсюда и поедем домой. Вместе.

— Чувак, если ты не женишься на ней, это сделаю я! — послышался знакомый голос.

Я повернула голову влево и увидела Вайпера и того же офицера, который проводил меня вниз, они стояли на верху лестницы.

— Простите, — он пожал плечами. — Вы так долго возились, что я подыхаю с голода. Подумал, если вы еще не закончили, я смогу завести вас домой, и вы, наконец, потрахаетесь, пока я буду есть пиццу.

Коп вытащил свои ключи и направился к нам.

— Твою мать! Вайперрррр! — прокричал один из пьяных парней в другой камере, когда мимо них прошел Вайпер.

— Вы как, чуваки? — Вайпер остановился и пожал им руки через решетку камеры.

Я отошла, позволяя офицеру открыть замок. Броди наблюдал за Вайпером и парнями с невозмутимым лицом. Бряцанье ключей в замке привлекло его внимание, и он уставился на меня.

Сквозь меня.

Дверь камеры открылась, но Броди не торопился. Его взгляд все так же скользил по мне, но он слегка повернул голову в сторону офицера.

— Он будет тут целую минут торчать, так?

Коп повернулся и посмотрел на Вайпера, который братался и болтал с теперь ожившей группой.

— Похоже на то.

Ухмылка появилась в уголке губ Броди и поднялась к его глазам, когда он протянул руку, хватая меня за ворот толстовки. Он притянул меня в крепкие объятия и сжал.

— Тогда закройте дверь и тоже дайте нам минуту.

Я зарылась в его рубашку и отпустила все накопившиеся эмоции за последние несколько дней. Я плакала и плакала, по большей части от облегчения, потому что он не уходил от меня. От нас.

28

Броди

Подвешенное состояние отвратительно. По-другому не скажешь.

Драка во время игры заработала мне дисциплинарный штраф до конца игры, из-за которого я просидел не только ту, от которой меня отстранили, но и следующую тоже. Вместо того чтобы обжаловать решение и отправиться к члену дисциплинарной комиссии, мы с Коллинзом решили, что в начале сезона лучше отбыть наказание, оплатить штраф, и двигаться дальше. Ну, двигаться дальше с точки зрения лиги, но я и далеко не решил эту проблему.

Во время моего маленького взрыва тестостерона в баре, и в результате моего ареста, «Дикари» дополнительно отстранили меня от двух игр. Единственный положительный момент после этого ареста был долгий разговор в кабинете Коллинза на следующее утро. Я объяснил все, что происходило, не оправдывая свое поведение.

— Мерфи, я подписал тебя сразу после колледжа, потому что в тебе было нечто особенное. Ты чертовски хороший хоккеист, но это не все. Ты был сумасшедшим, незрелым ребенком, который превратился в замечательного мужчину. Я хотел бы думать, что я был причастен к этому, но мы оба знаем, что я не могу приписать себе эту заслугу. — Он наклонился вперед и оперся локтями на стол, положив подбородок на сцепленные пальцы. — В твоей личной жизни кое-что происходит, я понимаю это. Воспользуйся этими днями и прочисть свои мозги.