При этих словах Гаузен достал из сумки клубок ниток, которые он позаимствовал из квартиры, где жил Ленон. Вообще-то он хотел подарить его тетушке Галатее, но подумал, что и без этого подарка она будет счастлива тому, что отыскалось лекарство для ее племянницы.

— Это же принадлежит Антонине Казимировне! — узнал клубок Ленон.

— Правда? А я подумал, что твой, — напустил на себя удивленное выражение Гаузен.

— А ты только клубок у нее позаимствовал? — поинтересовался Ленон.

— Да за кого ты меня держишь? — обиделся Гаузен. — Хочешь сказать, я у нее еще денег украл? Зачем они мне понадобятся? В моем мире такие не ходят!

— Извини, просто ты исчезнешь, а мне с ней жить, — пристыжено сообщил Ленон. — Она ведь выгнала меня за то, что я взял у нее кастрюлю пельменей.

— Какая ужасная женщина! — охарактеризовал хозяйку квартиры Ленона Гаузен. — Выгнала человека за то, что он забрал у нее какую-то дешевую жестянку с вареными пирожками!

— Кастрюлю-то я ей оставил, — пожаловался Ленон.

— Просто чудовище, а не женщина! — возмутился еще больше Гаузен. — Тебе нужно сбежать от нее при первой же возможности. Если Савушкин такой добряк, каким он кажется, то должен платить тебе достаточно денег, чтобы хватило и на нормальное жилье, и на подарки твоей Руфи. Кстати, такой совет, если она попросит, чтобы ты подарил ей что-нибудь на память, а дарить нечего, скажи ей: Вспоминай меня, когда будешь смотреть на звезды, — поделился Гаузен из собственного опыта. — А вообще просто будь собой. Но если она начнет сердиться… Значит, ты делаешь это неправильно.

После этих искренних слов Гаузен раскрыл книгу посредине и обмотал нить вокруг корешка несколько раз, а затем завязал прочный узел. Другой конец он прикрепил к сумке, которая висела у него на плече.

— А если нитка порвется? — усомнился в прочности шерстяных волокон Ленон.

— Все равно она будет по земле волочиться где-то неподалеку, — предположил Гаузен, которого судьба Лин тревожила больше, чем сохранность книги.

Видя, с какой готовностью Гаузен собирается в путь, Ленон решил, что обязательно поможет ему. После всего, что они пережили вместе, он чувствовал себя обязанным сделать это. Гаузен протянул Ленону раскрытую книгу.

— Я должен подумать о том, чтобы ты переместился обратно в родной мир, глядя в книгу? — неуверенно спросил Ленон.

— Похоже на то, — пожал плечами Гаузен. — Что там в книге на этот счет говорится?

Мысленно пожурив себя за забывчивость, Ленон начал задавать Книге Знаний вопросы о том, как осуществлять межпространственные перемещения.

— Кажется, я что-то понял, — отозвался наконец юноша.

— Тогда нельзя медлить. Скоро кто-нибудь может здесь появиться. Как ты им объяснишь то, если я вдруг исчезну на ровном месте? — поторапливал Гаузен.

Ленон представил себе подобную картину. Лгать ему не хотелось, а скажи он правду, решат, что он перебрал с вином, что, в свою очередь, тоже будет неправдой. Запутавшись, Ленон подумал, что если он начнет сейчас спорить, то Гаузен может так никогда и не вернуться к себе домой.

— Прощай, Гаузен. Хотел бы я быть таким же сильным, отважным и отчаянным. Ты всегда будешь моим героем, — только и смог произнести Ленон дрожащим голосом, боясь разразиться слезами и закапать страницы.

— А ты всегда будешь моим другом, — заверил в ответ Гаузен. — И что бы нас не разделяло, ты навсегда останешься им.

Ленон, изо всех сил сконцентрировавшись на том, чтобы вернуть Гаузена в родные земли, углубился в книгу. Гаузен взглянул на страницы, показанные ему Леноном, и исчез в слепящих потоках света.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Дремучий лес утопал в тишине, и даже внезапное появление человека, не относившегося к его постоянным обитателям, не побеспокоило его безмятежности. Гаузен, на фоне всех событий, произошедших за последнее время, уже успел позабыть, насколько неприятным бывает перемещение между мирами.

— Зря я так подкрепился, — подумал Гаузен, после того, как его желудок наконец опустел. Оглянувшись, он с радостью узнал знакомые леса Велитии. Как-никак выдавала растительность, да и воздух тоже привычно освежал дыхание. Мысленно поблагодарив Ленона, юноша немного взгрустнул о своем застенчивом и не вполне жизнеспособном спутнике. Велит утешил себя мыслью о том, что помог ему устроиться в жизни, а в здешних условиях ему вряд ли удалось бы долго протянуть. Некоторое время подержавшись за ствол дерева, Гаузен сосчитал до десяти и решил, что голова не кружится так сильно, чтобы нельзя было сделать хотя бы пару шагов.