Гаузен начал кричать Ленону, чтобы тот вернулся, но его голос заглушил шум грозы. Вдруг впереди Гаузен увидел свет и услыхал непонятные завывания.

— Неужели, это сигнал? — взбрело в голову юноше, но он быстро вспомнил, что рожок Лин не подлежал восстановлению. Гаузен инстинктивно попытался убраться от этого непонятного явления подальше, но тут его ослепила вспышка, и он потерял сознание.

Очнулся Гаузен в незнакомом домике.

— Твое лицо мне кого-то напоминает… — услышал юноша. Ему в лицо смотрела неприятного вида старушенция.

— Мертведьма! — побледнев от ужаса, воскликнул юноша и собрался уже рвануть к выходу, но конечности его не слушались.

— Некролдунья! — поправили Гаузена. — Я рангом повыше, чем обыкновенная ведьма. Просто мои жилищные условия и материальное положение не соответствуют уровню моего мастерства. Но ты угадал, я тоже поддерживаю свою жизнь, высасывая энергию из окружающего пространства.

— Какая разница! Ты все равно меня съешь! — в этот момент Гаузен впервые с симпатией подумал о привычках Ленона, принципиально не приемлющего мяса в пищу.

— И не подумаю. Знаешь, в этом болоте очень одиноко…

После этих слов Гаузен с ужасом представил, чего от него хочет ведьма.

— Поэтому я подумываю завести себе питомца… — объяснила она.

— Я тут по пути видел одну прекрасную жабу. Под стать тебе, старая карга, — злобно добавил про себя юноша. — Она сидела на пеньке неподалеку. Она может кому угодно составить отличную компанию. Тетенька, ты меня только выпусти, я ее найду, поймаю и принесу, — начал обещать Гаузен в тщетной попытке вымолить себе свободу.

— Жаба — это слишком скучно. Жабы только и умеют, что дуться, а я обидчивых не люблю. На обидчивых у меня управа скорая, — тут колдунья посмотрела на Гаузена страшными глазами. — Да и говорить жаба совсем не умеет. Я больше подумываю о вороне…

— Ворон — тоже животное полезное! — горячо поддержал Гаузен. — Его словить, конечно, потруднее будет, но к вечеру обещаю вернуться вместе с пойманной птицей, — обещал напропалую Гаузен, не зная, как еще спастись.

— Зачем же ловить? — усмехнулась ведьма, и ее позеленевшее от времени лицо покрылось еще большим количеством морщин. — Я собираюсь превратить в ворона тебя. Такое под силу только колдунье, а не какой-то там ведьме.

— Какой же из меня ворон?! — испугался Гаузен, — Я этому не учился! Клювом не вышел, да и летать не умею!

— Зачем тебе летать? Кто ж тебя выпустит? А вообще ты и так милый! Если бы я была немного помоложе, того и глядишь, у меня были бы на тебя другие планы. Поцелуемся, красавчик? — насмешливо предложила колдунья.

— Поцелуй-ка лучше дверной косяк своей калитки морозной ночью, — передернуло от отвращения Гаузена. Тут он вспомнил, как насильно поцеловал Руфи в милиции, и его охватило запоздалое раскаяние за свои прошлые прегрешения.

— Фу, какой грубиян, — обиделась колдунья. — Если я тебя в ворона превращу, глядишь, ты будешь ругаться всякими неприличными словами, — засомневалась пленительница Гаузена, и он вновь начал мысленно молить Катапака о том, чтобы она передумала.

— Впрочем, я за свою жизнь столько всяких слов в свой адрес услышала, что мне уже все равно, — отмахнулась колдунья, отняв у юноши последнюю надежду. — Да не расстраивайся ты так. Вскоре после превращения ты даже и не вспомнишь, что когда-то был человеком. И будешь радоваться таким мелочам, как лишний сухарик или орешек.

Услыхав, что лишится не только тела, но и разума, Гаузен снова попытался дернуться, но все его старания по-прежнему были безуспешны.

Пока Гаузен тщетно пытался спастись от незавидной участи, Ленон блуждал без относительных затруднений, но так же, как и его спутник, не представлял, что делать дальше.

— Подумать только, — пришло в голову Ленону. — Еще несколько дней назад я представлял, что возникнет стена дождя, которая разлучит меня с моим прошлым миром, и вот оно как вышло.

Ленон ясно представил себе, какое объявление появится в местной газете: «Пропал сотрудник. Нашедшему — просьба трудоустроить, так как от него слишком много неприятностей».

— По крайней мере, у меня будет работа, — с надеждой подумал Ленон и вспомнил о Руфи. Его волновало, чем она сейчас занята? Ищет ли его? Может быть, она первой дала объявление о его пропаже или обратилась в милицию? Или думает, что он, боясь ответственности в серъезных отношениях, трусливо сбежал, чтобы заделаться бандитом, и сейчас совершает преступления по всему земному шару?