— Зря он это сделал… — не поддержал Ленон, уже мало чего понимая. Он даже не стал уточнять, чье мясо варилось в котле.

— Конечно зря, — подтвердил Гаузен. — Когда погром пытался достать вилкой мясо, оно все время исчезало. Он и не знал, что в момент сражения в доспехах был маг, и думал, что просто победил какого-то призрака в доспехах. Когда волшебник появился снова, погром не узнал своего недавнего соперника и с презрением отверг его предложение сдаться. В трудной борьбе магу удалось прикончить погрома. После этого он отправился в деревню, жители которой обрадовались новостям о смерти всем надоевшего угнетателя, и мага щедро наградили. А потом он вывез из пещеры все сокровища, которые погрому удалось накопить, к себе домой…

Когда я впервые услышал эту концовку, то подумал про мага: Вот ведь скупердяй! Все золото забрал себе, вместо того, чтобы раздать бывшим владельцам хотя бы часть! И награду от них он тоже себе присвоил. Но потом я узнал, что вся награда заключалась в том, что его лишь как следует накормили и напоили, и подумал: А, ну это меняет дело!

Но Ленон не оценил шутки друга и не засмеялся. Теперь он не только не слышал слова Гаузена, но и совсем не разбирал, куда он направляется. Он будто позабыл обо всем. Даже, казалось, о том, кто он и откуда. Тут юноше привиделось, что ему навстречу подошла прекрасная незнакомка в белых одеждах.

— Как тебя звать красавица? Кончита? — не удержался Ленон, прибегнув к скудным познаниям испанского языка.

— Кончиной меня называют чаще, — спокойно поправила девушка. — И разве ты не знаешь, что обычно я прихожу незваной? Ты хочешь отправиться со мной?

— Ты прекрасна, — восхищенно протянул Ленон. — Но не твое лицо мне хотелось бы увидеть в последний раз. Мне бы только взглянуть на нее…. Не забыть, как она выглядит…

Уцепившись за самое, как ему казалось, ценное из его воспоминаний, Ленон начал отчаянно бороться с надвигающимся забвением. Но эта борьба была заметна лишь ему одному.

Тут Гаузен обратил внимание на то, что Ленон его совсем не слушает и уже мало чего соображает. Спутник Гаузена едва шевелил ногами, так что юноше приходилось буквально волочь его на себе. Он пытался снова растрясти его, но понял, что Ленон не только уже не слышит его, но и вообще никак не реагирует на происходящее. Страшная мысль пришла в голову Гаузена. Неужели ему придется похоронить Ленона прямо здесь?

— Ленон! Очнись! Мы еще никуда не добрались! Что я скажу Салочке? А что Лин? То, что я затащил в свой мир чужака и оставил его на погибель? Впрочем, прости меня дружище! Может, ты и чужой для всей Велитии, но не для меня… Я смеялся над твоей беспомощностью, но ты был единственным, кто вступался за меня. И ты не попрекал меня этим, не требовал ничего взамен. Как настоящий друг! Как мой единственный друг…

Но искренние, как никогда, слова Гаузена остались без ответа. Юноша сам едва не падал от усталости и уже совсем отчаялся, но тут он увидел знакомую башню. Прислонив Ленона к стене, он начал стучаться в дверь.

— Открывай скорей! — потребовал Гаузен.

— Кто там? — раздалось откуда-то сверху через некоторое время.

— Добрые люди! — закричал во все горло Гаузен.

— Не знаю таких! — донеслось в ответ, и окно с шумом захлопнулось.

Гаузен подумал, а не прорубить ли ему саблей отверстие в каменной стене и войти внутрь, но решил оставить этот вариант на крайний случай.

— Дядя Шел! Ты меня не узнал? У меня к тебе важное дело, — вновь в отчаянии крикнул Гаузен. Он и так громко говорил до этого, чтобы Ленон не заснул, и теперь начинал потихоньку хрипнуть.

— Гаузен! Что ты здесь делаешь, бездельник? — вновь распахнулось окно, и оттуда высунулось сердитое лицо наполовину поседевшего человека. Он даже не хотел смотреть в сторону незваного гостя, а нос его брезгливо поддергивался, будто он не выносил даже запаха собственного племянника.

— Я тебя столько лет пытался сплавить по разным монастырям, пока мне не удалось спихнуть тебя Леканту. А он живыми, как известно, слуг на волю не отпускает. Он что, уже помер?

— Я все расскажу. Пусти меня сначала в дом! — уклонился от ответа Гаузен.

— Морское дно — твой дом! — оборвал разговор дядя Шел и вновь захлопнул окно.

— Слушай ты, негодядя! Тьфу! Негодяй ты! — не выдержал юноша. — У меня тут друг скоро умрет!!!

— И что? Мне лопату тебе вынести? — не нашел в себе ни капли жалости отшельник.

Гаузен чуть не задохнулся от возмущения от такого бессердечного предложения, но тут ему пришла в голову одна мысль, и он решил немного сдать свои позиции:

— Согласен! Давай мне лопату, и я уберусь подальше. А потом я ее верну, и мы распрощаемся.

В болотном воздухе на некоторое время повисло молчание. Затем из окна раздалось:

— Ну, так бы сразу и сказал! Жди здесь. Сейчас я скину тебе лопату из окна.

— Не надо из окна! — возразил юноша. — Она упадет на камни и затупится, а мне ей еще землю копать. Лучше приоткрой дверь, и просунь ее сквозь щелку. А после этого ты меня больше не увидишь даже в паршивом сне!

Вновь стало тихо. Похоже, что житель башни обдумывал этот вариант. Наконец, раздался скрип лестницы, дверь приоткрылась, и оттуда высунулась лопата. Гаузен тут же схватился за нее, надавил на черенок, как на рычаг, и распахнул дверь. Потом он оттолкнул дядю, и пока тот пытался встать на ноги, втащил в домик Ленона.