— Дуэль? Да у тебя и перчатки нет для вызова, — удивился Гаузен. Он кое-что понимал в дуэлях. О них ему заикнулся бывалый зэк Волжанин, когда пересказывал разного рода классические произведения.

— Хорошо, — согласился вскоре Гаузен. — Но если ты меня вызвал, то у меня есть право выбрать оружие и начать поединок.

Тут внутри Ленона все похолодело. Он вспомнил, что не только не умеет владеть каким-либо приличным оружием… Он и драться-то совсем не умеет! Неужто Гаузен хладнокровно прирежет его, как теленка на мясокомбинате? Но из-за того, что была затронута честь его дамы сердца, он не решался отступить.

— Я выбираю дуэль на плевках, — назвал Гаузен самое безобидное из всех видов единоборств, которое только пришло ему в голову, и несмертельно плюнул Ленону в левый глаз.

— Сам же говорил, что против насилия. А это и насилием-то даже не назовешь. Теперь можешь спокойно рассказывать своей девчонке, как вступился за ее честь в поединке, — успокоил друга Гаузен, примирительно положив ему руку на плечо.

— Плеваться — это уже не дуэль, а скандал, — обиженно утерся видавшим виды носовым платком Ленон.

— Хорошо, пусть тогда будет еще одна дуэль, если хочешь, — не стал спорить Гаузен.

— Ага! Теперь ты первый вызвал! — обрадовался Ленон. — Значит, мое право выбирать, на чем дуэль будет проводиться.

Вообще-то Ленон подумал, что он имеет право плюнуть в ответ, но ему совсем не хотелось верблюдствовать подобно Гаузену.

— Сыграем в «города», — предложил Ленон и объяснил другу правила. Но вскоре он пожалел об этом, потому что сам он называл известные в его мире населенные пункты, но Гаузен произносил такие места, которые были совершенно незнакомы уху Ленона. В какой-то момент Гаузен замялся, и Ленон с надеждой подумал, что еще немного, и он объявит собственную победу. Но тут велит, видимо, вспомнив что-то из того, что называл его спутник, начал выдумать собственные варианты:

— Вейноста!

— Амстердам.

— Мусоргородск!

— Канзас.

— Сквернославль!

— Не бывает таких городов! — не поверилось Ленону.

— Да у вас города только так и называются! — стоял на своем Гаузен.

— Да как тебе не стыдно говорить такое?! — возмутился Ленон и рефлекторно распахнул Книгу Знаний, чтобы подтвердить свою правоту.

— Ага, ты залез в книгу и кучу городов себе подсмотрел. Так нечестно! — восторжествовал Гаузен.

— Ничего подобного! — возмутился Ленон, который всегда играл по правилам.

— Просто ты не хочешь признавать своего поражения! — не сдавался Гаузен.

— Ну, если тебе не нравится, то давай сразимся во что-нибудь еще. Например, в крестики-нолики, — замялся Ленон и пересказал Гаузену правила. Гаузен, выслушав, согласился, и Ленон ножиком расчертил землю на квадратики. Но, несмотря на все усилия Ленона, вышла ничья.

— Хорошо, пусть будет ничья, — вновь согласился Гаузен, который не любил играть в подобные игры, тем более на интерес.

— Это значит, что никто из нас не прав, — схватился за эту возможность Ленон.

— Как скажешь, дружище! — признал Гаузен.

То, что Ленон попытался вступиться за честь Руфи, снова напомнило Гаузену о Лин и о том, как он не смог защитить ее от тех трех бандитов. А еще ему сразу не понравился капитан Настар. Он ведь мог как-нибудь доказать его вину еще до отплытия корабля. И если бы он доказал это раньше, пусть и на борту судна, то Лин не торопилась бы так сильно, и они оба сумели благополучно переместиться в другой мир. Может быть, тогда сейчас перед ним сидел не Ленон, а Лин. Гаузен потряс головой, пытаясь развеять тяжелые мысли. В подобных размышлениях он просто не видел смысла — они его угнетали.

— Я просто иногда боюсь, что больше никогда не увижу Руфи, — горестно пожаловался Ленон.

Услышав эти слова, Гаузен поймал себя на мысли, что насчет Лин у него точно такие же чувства. Книга Знаний разделила Ленона от Руфи, а Гаузена от Лин. Неожиданно на Гаузена накатила такая злость на злополучную реликвию, что ему захотелось сжечь ее. Но, вспомнив, как эта книга много значила для светловолосой служительницы ордена Всемзнания, юноша быстро взял себя в руки.

— Извини, я повел себя по-дурацки. Но ты-то хотя бы заступился за свою девушку, даже спас ее один раз. А вот я не смог сделать ни того, ни другого, — поведал Гаузен голосом, полным раскаяния. — Я только и делал, что втравливал Лин в разные неприятности.

— Руфи тоже часто жаловалась на меня, — признался Ленон, вспомнив их с девушкой парковые разногласия.

— Дружище! Нам нельзя с тобой ссориться. Мы ведь два сапога пара, — провозгласил Гаузен.

— И оба на левую ногу… — договорил Ленон, вспомнив слова дяди Шела.

— Верно подмечено! — подхватил Гаузен, рассмеявшись.

— Гаузен, а ты не дашь мне еще отхлебнуть из своей фляги? — вдруг попросил Ленон, расчувствовавшись.

— Смотри не пристрастись, а то будешь как дворник Степаныч, — предупредил Гаузен, протягивая флягу. Услыхав подобное сравнение, Ленон чуть не поперхнулся, но нашел в себе мужество проглотить выпивку.