— Я отвернусь, — заверил Ленон, и снова спрятался под кровать. Оттуда юноша услышал скрип открываемого шкафа, а затем шорох перебираемой одежды.

— Ну, как я тебе? — донесся через некоторое время голос Салочки.

— А ты точно оделась? — осторожно поинтересовался Ленон, но голову все-таки высунул.

Салочка надела синий плащ, белую рубашку и обтягивающие штаны. Похоже, это была одежда Леканта, так что на девушке она немного болталась.

— Ты, наверное, самая прекрасная девушка в этом мире, — восхищенно произнес юноша. — Но не в моем, — расстроено добавил про себя Ленон, вспомнив Руфи. — Но надо накинуть капюшон. Может, сойдешь за служанку.

Ленон достал связку ключей, которую успел передать ему Гаузен, и отпер дверь спальни.

По дороге они чуть не сшибли тетушку Галатею. Портниха, видимо, не ожидая встретить их в таком виде, или возмутившись тем, что девушка встала с кровати, уронила всю еду с подноса. Но Ленон с Салочкой быстро объяснили ей суть дела, и они втроем, пользуясь всеобщей суматохой из-за недавних событий, сумели покинуть пределы замка.

Уже в таверне они решили обсудить план действий, но Ленон, вспоминая те страшные вещи, которые Гаузен говорил про своего хозяина, не дал им задержаться ни на мгновение. Он усадил тетушку с племянницей на лошадей и велел им ни в коем случае не возвращаться в ближайшее время, спрятавшись где-нибудь понадежней.

— Мы с Гаузеном вас догоним, и сообщим, когда все уляжется, — пообещал Ленон. Но когда он остался один, то понял, что действительно полон решимости спасти Гаузена. Просто не знает как.

Ленон окунулся в Книгу Знаний, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку, но почти ничего не разузнал даже о судьбе Гаузена. Проведя ночь в неведении и отчаянии, Ленон начал надеяться, что, может быть, Лекант ничего плохого, в сущности, с Гаузеном и не сделает. Юноша решил, что завтра он просто пойдет к замку и попытается разузнать, как дела у друга.

Тем временем Лекант отвел Гаузена в свои покои, отпустил стражу, и они остались одни.

Гаузен почувствовал, что привычный скользкий страх перед Лекантом снова возвращается к нему.

— Присаживайся, Гаузен, — на удивление спокойно предложил Лекант.

— Только после вас, — попытался соблюсти этикет юноша, но его благородный порыв оценен не был.

— Ну да, конечно, кто же из нас теперь коронованная персона, которая решает, где кому сидеть, — издевательски воскликнул принц и насмешливо изогнул руку, изображая реверанс, но в последний момент вместо поклона он отвесил Гаузену такую оплеуху, от которой юношу тут же кинуло спиной прямо на стул.

— Мой лорд! Это не то, о чем вы подумали, — снова повторил Гаузен, не зная, как выкрутиться из неприятной ситуации.

— Откуда тебе, бродяге, знать, о чем я думаю?! — перебил Лекант и пристально посмотрел на руку Гаузена. Юноша заподозрил неладное и попытался спрятать ее под стол, но было поздно.

— Вот она! Моя перчатка! — воскликнул Лекант, мелочность которого была известна многим обитателям дворца.

— Господин, я нашел ее и доставил вам! — заверил Гаузен и, как доказательство добрых намерений, сбросил перчатку и положил ее перед принцем.

— Нашел, значит… — не поверил Лекант. — Валялась, наверное, вместе с этой саблей.

Принц внимательно осматривал оружие, отобранное стражей у Гаузена. Он даже проверил клинок ногтем, изрядно подпортив себе маникюр. Но Лекант не сильно расстроился порче ногтей:

— Я никогда не просил об этом… но для сражений пригодится, — даже и не думал благодарить Лекант.

— За этот замечательный клинок я заплатил немало денег, — доверительно сообщил Леканту Гаузен в надежде, что не останется без вознаграждения за вынужденный подарок.

— Да откуда у тебя деньги, побирушка! Наверное, на помойке подобрал! — рассердился Лекант.

Гаузен хотел было опровергнуть слова принца, показав монеты, заработанные недавно за спасение города от драконихи, но испугался, что принц их тоже отнимет.

— Еще я нашел место для замка. Прекрасное место. Я даже письмо написал. Но оно, похоже, не дошло, — оправдывался Гаузен, все больше и больше понимая тщетность своих усилий.

— Откуда ж тебе знать, дошло или нет? И дураку ясно, что ничего ты не посылал! — не поверил Лекант.

— Ваше величество, я был сильно занят и не мог за всем проследить. Я пытался достать лекарство для вашей невесты. И то, что она пыталась как-то отблагодарить меня — это от радости и незнания придворного этикета…

— То есть, хочешь сказать, это я тебе должен быть благодарен? К чему ты клонишь? Что я виноват за подобное поведение перед ней? — все больше и больше распалялся принц.

— Ты, наверное, подумал, как я мог унизить самого прекрасного человека, который только есть на свете? — поинтересовался Лекант и эти слова были наполнены настолько неподдельно искренним обожанием, что в Гаузене затеплилась последняя искра надежды на то, что Лекант все-таки любит Салочку. — Унизить себя, — закончил фразу Лекант. — Я унизил себя, связавшись с этой голодранкой!