Шрифт:
— На большой доске написаны были номера псалмов. Причетник их и оглашал. Голос у него гудел как набат. «Воспоем теперь честь и хвалу Господу. Псалом номер…» и вдруг он остановился, потому что доску повесили кверх ногами. Он начал снова: «Воспоем теперь честь и хвалу Господу. Псалом номер…» И в третий раз: «Воспоем теперь честь и хвалу Господу. Псалом номер… Эй, Билл, ну-ка-сь поверни эту доску».
Актрисой бабушка была превосходной. Фраза, сказанная на «кокни», произнесена была бесподобно.
— И вы с дядей Томом засмеялись? — подсказала Селия.
— Да, мы оба засмеялись. А отец посмотрел на нас. Только посмотрел и ничего больше. Но когда мы вернулись домой, нас отправили спать без обеда. А было ведь Михайлово воскресенье — на обед гусь был.
— И гуся тебе не досталось? — спросила пораженная Селия.
— Нет, не досталось.
Селия с минуту размышляла над случившейся бедой. А потом, глубоко вздохнув, предложила:
— Бабушка, давай я буду цыпленочком.
— Ты уже выросла для такой игры.
— Ну, нет, бабулечка, давай я буду цыпленочком.
Бабушка отложила в сторону крючок и очки.
Комедию разыгрывали с самого начала — с того момента, как заходишь в лавку мистера Уитли и требуешь позвать самого мистера Уитли: для большого торжества нужна особенно хорошая курочка. Не подберет ли мистер Уитли курочку сам? Бабушка по очереди играла то саму себя, то мистера Уитли. Курочку заворачивали (происходила возня с Селией и газетой), приносили домой, фаршировали (опять возня), увязывали крылышки и ножки, насаживали на вертел (вопли восторга), ставили в духовку, подавали на блюде, и, наконец, наступало самое главное: «Сэра, Сэра, иди-ка сюда, курица-то живая».
Ну, с кем еще можно было так играть, как с бабушкой. Но и бабушка получала от игры не меньшее удовольствие. И она была очень доброй. В некотором отношении добрее даже мамы. Если долго ходить и просить, то бабушка уступала. Она даже давала то, что было нельзя.
4.
Приходили письма от мамочки и папочки, написанные очень четкими печатными буквами.
Моя дорогая маленькая куколка! Как моя малышка поживает? Славно тебе гуляется с Жанной? Нравится заниматься танцами? У людей здесь очень темные лица. Я слышал, бабушка собирается тебя сводить на Рождественское представление. Ну разве она не молодец? Ты, разумеется, будешь ей очень за это признательна и изо всех сил постараешься быть ей маленькой помощницей. Ты, конечно, слушаешься милую бабушку, которая так добра к тебе. Угости за меня Золотко конопляным зернышком.
Любящий тебя,
Папочка.
Ненаглядное мое сокровище! Я так без тебя соскучилась, но ты, разумеется, отлично проводишь время с милой бабушкой, которая так к тебе добра, ты послушная малышка и делаешь все, чтобы ее порадовать. Здесь очень хорошо греет солнышко и цветут прекрасные цветы. Будь умницей, напиши за меня письмо Раунси. Адрес на конверте напишет бабушка. Скажи Раунси, чтобы она нарвала роз к Рождеству и послала их бабушке. И пусть нальет Томми на Рождество молока в большую плошку.
Целую тебя тысячу раз, мой дорогой ягненочек, моя тыквочка.
Мама.
Какие милые письма. Два милых-премилых письма. Почему же у Селии комок в горле? Розы к Рождеству — с грядки у живой изгороди — мама ставит их в вазу со мхом… мама говорит: «Смотри, как они красиво распустились». Мамочкин голос…
Томми — большой белый котище. А Раунси вечно что-то жует.
Домой, она хочет домой.
Домой, и чтобы дома была мамочка… Любимый ягненочек, тыквочка — вот так, смеясь, называла ее мамочка и вдруг крепко, рывком прижимала к себе.
Ох, мамочка, мамочка…
Бабушка, поднимаясь по лестнице, поинтересовалась:
— Что такое? Ты плачешь? По какому случаю? В море слез рыбы не наудишь.
Бабушкина шутка. Вечно она отпускает ее.
Селия терпеть этого не могла. От шутки этой плакать хотелось еще больше. Когда ей горько, ей совсем не хочется быть с бабушкой, совсем. Бабушка только хуже все делает.
Она скользнула мимо бабушки вниз и пошла на кухню. Сэра пекла хлеб.
Сэра на нее посмотрела.
— От мамочки весточку получила?
Селия кивнула. Слезы хлынули с новой силой. Как пусто и одиноко на свете!
Сэра продолжала месить тесто.
— Она скоро вернется домой, милая, скоро вернется. Вот только листочки распустятся на деревьях.
И принялась раскатывать тесто. Ее голос звучал словно издалека и успокаивал.
Потом она отщипнула кусок теста.
— Ну-ка, поделай сама булочек, золотко. Я вместе с моими их и испеку.
Слезы тут же высохли.
— Какие: витые и круглые?
— Витые и круглые.