Но Фреду Джордж не собирался говорить ничего подобного, и потому он предпочёл смолчать, снова вернувшись к коробке со старыми вредилками. Фред же продолжил строить рожи своему отражению, вертя в пальцах злосчастный атрибут парадного облачения любого уважающего себя волшебника. Спустя несколько минут Джордж отвлекся и бросил взгляд на видневшийся в проеме окна кусочек двора. Там Джинни и Гермиона, переговариваясь, помогали миссис Уизли развешивать мокрое постиранное белье. Гермиона изящно взмахнула сиреневой тряпкой, отдалённо напоминавшей платье, пышная грива каштановых волос вспыхнула огнём в лучах заходящего солнца.

— Знаешь, кое-кто, наверное, в восторге от официальных нарядов на свадьбу, — пробормотал Джордж.

Фред тут же обернулся, зажав в зубах терракотовую «бабочку», словно разгадав, кого имел в виду брат. Джордж едва удержался от смешка, так как лицо Фреда озарила неясная и почти комическая надежда, будто он ожидал увидеть Гермиону здесь.

— Ты о Гермионе? — несколько нервно осведомился Фред. Из-за сжатых зубов фраза вышла неясной, но ведь Джордж не был бы собой, если бы не научился разгадывать слова брата в любой ситуации, даже невнятно произнесённые.

— Именно. Никогда не понимал, откуда у неё такая тяга к правилам и к тем, кто им следует…

Чего и следовало ожидать. Гордо выпрямившись, Фред развернулся к зеркалу и с мученическим видом прижал терракотовую и черную атласную «бабочки» к «адамову яблоку». Оценивающе прищурился, вертя головой в разные стороны, и как бы нехотя сообщил:

— Ладно, надену я эту «бабочку». Смотрится не так уж и плохо.

«Да тут всё серьёзно! Фред, неужели ты втюрился в заучку-Грейнджер?» — мысленно вопросил Джордж, сдерживая смех.

«А ты разве нет?» — коварно подколол внутренний голос.

Разом растеряв всю весёлость, Джордж отвел взгляд от окна, обнаружив, что Гермиона и Джинни уже ушли в «Нору». Вскоре по коридору внизу послышались их шаги, а затем голоса, смолкшие после хлопка двери.

— А Гермиона ведь ничего, да? — спустя пару минут хором спросили друг у друга братья.

«Поня-я-я-ятно».

На этом разговор был завершён, и близнецы не проронили ни слова до самого утра. Джордж ворочался всю ночь, размышляя над сложившейся ситуацией. Ему не особенно нравилась Гермиона, он относился к ней равнодушно и до нынешнего момента не замечал её. Но сейчас в ней что-то неуловимо изменилось, и он никак не мог понять, что именно. Эта перемена и тянула Джорджа к ней, заставляла желать узнать её поближе, поговорить с ней. Подобные мысли пугали Джорджа и выбивали из колеи. Именно поэтому он ходил таким мрачным и серьёзным в последнее время, раздумывая над своими чувствами (а чувства ли это?) к Гермионе.

И ещё эта глупая шутка… Всё вышло спонтанно, и теперь Джордж даже сожалел о произошедшем — а вдруг Гермиона восприняла эту шалость всерьёз, как всегда, и начнёт… Продолжить свою мысль Джордж не смог, не в силах представить, что такая девушка, как Грейнджер, может влюбиться в такого оболтуса, как он. Или Фред, например.

В этот момент Фред всхрапнул, перевернувшись на своей койке. Пора спать. Глаза слипаются. А подумать обо всём можно и завтра. В конце концов, завтра предстоит разбираться с упырём, в чем будет помогать сама мисс Грейнджер. Вот и поговорим.

Перед тем, как заснуть, Джордж взглянул на испещрённый сетью трещин потолок, на котором словно был выжжен портрет всезнайки с вороньим гнездом на голове.

— Ох, Рон! Мальчик мой! — суетливо причитала миссис Уизли, кружа вокруг сына, с недовольным видом сидевшего на колченогом табурете.

Во всю левую половину веснушчатого лица расплылся огромный иссиня фиолетовый синяк, делавший парня похожим на странную панду. Помахивания палочкой и заклинания матери вовсе не способствовали уменьшению повреждения.

— Откуда же у тебя этот синяк? — Очередной взмах палочки заставил Рона поморщиться и стиснуть зубы, так как кожу опалило каким-то заклятьем.

— Упал, — процедил Рон, уничижительно глядя на сидевших на другом конце стола Джинни и Гермиону.

— А, похоже, что кто-то переел шоколадных котелков, — нарочито громко хихикнула Джинни, подталкивая локтём Гермиону.

Не в ее правилах было долго дуться, особенно если имелась возможность грамотно отомстить старшему братцу. Гермиона смущённо уткнулась взглядом в тарелку, признавая свою вину в состоянии Рона — именно она вчера помогла Джиневре Уизли заколдовать зеркало в комнате Рона так, чтобы утром оно от души долбануло его кулаком. Волшебный синяк снять очень трудно и практически невозможно без того, кто его наколдовал, а, значит, скоро Рону придется идти на попятную и извиняться перед Джинни.

Судя по взгляду Рона, он знал, кому обязан сим украшением, но угрюмо молчал. Молчание было на удивление красноречиво — именно поэтому Гермиона и не решалась поднять глаза на приятеля. Джинни утром сообщила ей, что видела, как Рон с каким-то садистским огоньком в глазах сжёг письмо Лаванды. Котелки, правда, съел, будучи не в силах отказаться от сладкого.

Раздался громкий хлопок, миссис Уизли вскрикнула и ткнула палочкой Рону в ухо, отчего парень взревел, вскочив с табуретки и опрокинув её, а разгуливавший по деревянному полу Живоглот рыжей тенью метнулся под стол.