– Ладно, - говорю я шепотом.

– Три года назад вас лишили свободы. С тех пор вы выходили наружу?

– Только когда меня привезли из больницы, я дошла от машины до дома.

– Как вы делаете покупки?
– не поворачиваясь, спрашивает он.

– Мои родители делают это за меня.

– Как много людей имеют доступ в ваш дом?

– Мои родители и врач, с которым я работала до этого.

– А что происходит, когда что-то из оборудования выходит из строя, и вам необходимо новое?

– Такого еще не случалось. Но когда это произойдет, тогда буду разбираться, каким образом доставить его домой.

– Расскажите-ка мне вот еще что. Вы улыбались в течение последних трех лет?

Улыбалась ли я? Зачем ему об этом спрашивать?

– Первый и последний раз я улыбалась пятнадцать минут назад, когда вы описывали свои чувства к определенным жидкостям человеческого организма, - отвечаю я искренне.

– Могли бы вы поделиться со мной своим самым счастливым воспоминанием? Неважно когда это произошло, но предупреждаю, я люблю подробности. Чем больше вы мне рассказываете, тем счастливее становится мой мозг.

Я смотрю за спину Доминку, на противоположную сторону улицы. Счастливое воспоминание. Целых три года я не думала ни о чем приятном.

– Эйлин, вы еще здесь? Спрашивает он, сгибая одну ногу в колене, а другую вытягивает перед собой.

– Я тут. Пытаюсь что-нибудь вспомнить.

Закрываю глаза, и все вокруг исчезает. Я не вижу и не слышу ничего кроме воспоминания о том дне, когда я и мои родители поехали кататься на лошади.

– Это был мой десятый день рождения, - начинаю я свои рассказ.
– Помню, как я стояла рядом с большой красивой коричневой лошадью. Ко мне должны были прийти гости, но все отменили, потому что я заболела ветрянкой. Великолепная лошадь заржала, когда я протянула руку погладить ее длинную морду.

– Продолжайте.

– Это произошло спустя три недели после того, как я почувствовала себя достаточно хорошо для праздника, но было уже слишком поздно. Я любила лошадей и очень хотела поехать покататься.

В моих воспоминаниях конский хвост хлопает по мне, когда я поглаживаю жесткую короткую шерсть на животе. Вспомнив, как смешно это было, я захихикала.

– Что смешного?

– Коня звали Мистер Босс. Я помню, он задевал меня своим хвостом, и было щекотно. Мне пришлось забраться на рампу, чтобы сесть в седло.

– И каково это было, оказаться так высоко?

– Мне казалось, что я вижу вещи, которых до этого никогда не видела. Я чувствовала себя у руля, такой всемогущей.

Закрывая глаза, я глубоко вздыхаю и, кажется, будто я могу уловить отчетливый запах сена, доносящийся от мистера Босса.

– Покатавшись немного на мистере Боссе, мне захотелось большего. К концу дня я скакала на нем галопом и была полностью увлечена этим.

– Почему вам захотелось большего?

– Сидя верхом на мистере Боссе я ощущала себя в безопасности, он понимал меня. И я чувствовала себя такой свободной.

– А сейчас?

Эти два слова возвращают меня обратно в настоящее. Я открываю глаза и даже своим нечетким зрением я вижу, что Доминик повернулся и сейчас сидит лицом ко мне. Я не слышала, чтобы он двигался, и когда я осознаю это, крошечная волна страха побегает сквозь меня.

– Сейчас я скована страхом. Я ощущаю себя беспомощной, беспомощной перед чернотой своей жизни.

– Эйлин, мы разговариваем уже достаточно долго, сейчас мне пора идти. Но я вернусь завтра к 10 часам утра. И тогда, вы откроете деревянную дверь, сразу как я постучу.

– Правда?
– спрашиваю я.

– Да, потому что вы хотите вернуть своей жизни краски.

– Хочу?

– Вы позвонили мне, Эйлин, потому что не желаете больше жить во тьме.

– Не желаю, - шепчу я, осознавая, что он прав. Я не желаю. Я хочу ту радугу, раскрасившую вчера мой мир.

– Увидимся завтра, - вставая, говорит он и поднимает свой рюкзак.

Я наблюдаю, как он садится в свою машину и отъезжает от моего дома.

Поднимаясь с холодного пола, я шокирована неожиданным откровением.

Я открыла дверь.

Доминик

Покидая дом Эйлин и направляясь к себе в офис, я был уверен в том, что смогу работать с ней и обеспечить всю необходимую помощь.

Она об этом даже не догадывается, но всю нашу беседу она плотно прижимала ладонь своей руки к прозрачной двери. Она так жаждет найти спасение, которое ее собственный разум уже даже замечает .