Сердце бьется быстро, и я ощущаю, как струйка пота стекает по моей шее вниз.

Я могу сделать это.

Я могу открыть дверь.

Это всего лишь гребаная дверь, Эйлин. Открой ее.

Я открываю маленькую щелочку и выглядываю наружу.

Положа ногу на ногу, Доктор Шрайвер сидит на крыльце и смотрит на меня.

– Как мило с вашей стороны присоединиться ко мне сегодня, Эйлин. Не хотите ли присесть?
– Смеясь, говорит он и рукой указывает мне на пол с моей стороны прозрачной дверь.

– Спасибо, что снова пришли увидеться со мной, доктор Шрайвер.
– Я присаживаюсь на пол, принимая такую же позу, что и он.

– Вы точно собрались сделать из меня либо старика, либо напыщенного осла с перьями в заднице. Пожалуйста, зовите меня Домиником.

Из меня вырывается маленький смешок, и я киваю ему головой.

– Расскажите мне о своей ночи? Что вчера было у вас на ужин?
– Спрашивает он.

На ужин? Он хочет знать, что я ела? Это немного… странно.

– Умм, я ела спагетти.

– Сами готовили?

– Да, сама. Я немного умею готовить. Конечно, я не великий повар, но накормить себя могу. Я люблю свежеприготовленную пасту, а не магазинную, поэтому я заготавливаю сразу большую партию, которую можно растянуть на какое-то время. Я не большой едок.
– Я смотрю на улицу, позади Доминика.

– Какое у вас самое любимое время года? Сам я люблю весну, она словно обещание новых и восхитительных вещей в будущем. Недвижимые, спящие зимой вещи, будто обретают вторую молодость. Единственное, чего я не люблю, это пчелы. У меня аллергия на пчелиный яд. На самом деле, я даже ношу с собой шприц с антидотом, на всякий случай. Думаю, мои шансы стать пчеловодом вылетели в трубу в тот самый первый раз, когда меня везли в больницу из-за того, что опухшая трахея перекрывала доступ воздуха.
– Он смеется своей собственной шутке, и я понимаю, что улыбаюсь вместе с ним.

– А мне нравится осень, - отвечаю я, опустив глаза и смотря в пол.

– Что же так привлекает вас в осени?

– Мне нравится наблюдать, как листья меняют цвет. Я сижу на столешнице кухонного стола и каждый день смотрю, как ярко-зеленые листья становятся желтыми, а потом и темно-оранжевыми.

– Вам нравится оранжевый цвет?

– Да, думаю, да. Моя жизнь бесцветна. Мне нравится притворяться, что я погружена в яркость. Но в большинстве случаев это происходит только на несколько секунд, до того момента, как я напоминаю себе насколько черная у меня жизнь.
– Я опускаю подбородок на грудь под весом правды в моих собственных печальных словах.

– А какой у вас самый любимый цвет? Я люблю зеленый. Я нахожу его очень успокаивающим и жизнеутверждающим.

Посмотрев на Доминика, я замечаю, что на нем надеты темно-синие джинсы и зеленая рубашка на пуговицах с длинными рукавами.

– Фиолетовый. Когда я была маленькой девочкой, мне хотелось фиолетовую комнату. Мои папа с мамой любили меня так сильно, что они покрасили мою спальню в четыре оттенка фиолетового. Они сделали это, пока я была в школе, и когда я вернулась домой, они притворились, что это самый обычный день. Войдя в свою комнату, я кричала и плакала от восторга.

– Сколько вам было тогда лет?

– Мне было двенадцать. Я все еще помню тот день, как будто это было вчера. Мне не разрешали спать в моей комнате несколько ночей, пока запах не выветрится. Этот цвет остался до сих пор. Ну, я предполагаю, что это все еще четыре оттенка фиолетового. Я не была в доме у родителей в течении… - я замолкаю, не желая заканчивать предложение.

– Расскажите мне о своих друзьях.

– У меня их нет.

Доминик глядит мне в глаза и, хмуря брови, склоняет голову набок.

– С трудом могу в это поверить, Эйлин. Вы обладаете очень приятной и легкой индивидуальностью. Почему у вас нет близких друзей?

– У меня вообще никаких друзей нет.

– Ну, это определенно не может быть правдой, - говорит он, разводя и снова кладя ногу на ногу.

– Я не могу быть среди людей. Они пугают меня. И те друзья, которые у меня были, оставили меня, когда я…

– Когда вы что?

– Когда я уже не могла быть той, какой они хотели бы, чтобы я была.

– И что же они хотели?
– Спрашивает Доминик, снова передвигаясь.

– Они хотели, чтобы я была нормальной.

– Что заставляет вас думать, что вы не нормальная?

– Мне следует оставить позади то, что со мной произошло.

– Кто сказал?

– Ну, с тех пор прошло столько времени. И по телевизору я видела тех девушек, которые только спустя четыре месяца были в состоянии рассказать свою историю. Прошло уже три года, а я до сих пор не могу забыть то, что произошло.
– Я встаю и начинаю расхаживать туда-сюда прямо за дверью.

– Эйлин, - зовет меня Доминик. Я оборачиваюсь и вижу, что он тоже встал.
– Эйлин, - снова говорит он, пока я расхаживаю туда-сюда в напрасной попытке облегчить свое разочарование.