Шрифт:
– Очнулась я с привязанными над моей головой руками и широко расставленными ногами, которые тоже были к чему-то привязаны. Мои глаза были такими опухшими, почти полностью закрывшимися, поэтому я не могла их видеть, но могла слышать их. Могла чувствовать все, что они со мной делали.
Вспышки молний яростно рассекают небо.
– Они трахали меня, разрывая.
Яростный раскат грома проносится по всему дому.
– Мое тело отключалось.
Хлопок - еще одно громовое предупреждение.
– Они по очереди менялись, трахая меня и испражняясь на меня.
Треск - яркая, чистая молния.
– Они резали меня.
Мои слезы не кончаются.
– Использовали всю.
Все мое тело непроизвольно дрожит.
– Они смеялись.
«Заткни уже эту суку, Мик».
– Они сломали меня.
Сердце колотится.
– Им следовало убить меня.
Я чувствую, как мой кофе просится наружу.
– Жаль, что я не умерла.
Хлопок.
Треск.
Бум.
Треск.
Теперь дождь льет как из ведра, тучи кричат на меня. Раскаты грома грохочут теперь чаще, и небо освещается электричеством. Жестокость снаружи напоминает мне об их насилии надо мной.
– К черту все!
– ору я бушующему дню.
– К черту!
Спрыгнув со столешницы, я бегу к черному ходу.
Отключаю сигнализацию и уверенно отпираю дверь.
Я, черт возьми, не мешкаю. Не могу остановиться. Этот шторм хочет моей смерти.
Я выбегаю на задний двор и стою с широко раскинутыми руками.
– Идите к черту!
– Ору я тучам. Им нужна я? Они меня получат.
– Я здесь! Берите меня. Забирайте. Убейте меня, как в тот день вы и хотели.
Я чувствую приближающегося Доминика.
– Я вас ненавижу, - кричу я.
– Возьмите меня, к чертовой матери.
– Мои слезы смешались с холодным, злым дождем, колотящим мое тело.
– Я больше не могу выносить это. Меня уже достаточно наказали.
– Я падаю на колени и, вцепившись в свои волосы, тяну их, пытаясь почувствовать хоть что-то помимо горя.
– Мне следовало умереть!
– Кричу я монстрам на небе.
– Заберите меня, пожалуйста. Я больше не могу дышать. Просто заберите меня.
– Моя голова опускается вниз, и подбородок упирается мне в грудь.
Позволь мне умереть.
Мне уже все равно.
– Помогите мне жить, дав мне умереть.
– Мои плечи опускаются, и я делаю вдох, надеясь, что он будет последним.
Я в темноте, постоянной, вечной темноте. Глубокая рана, бездонное горе, и вечная безнадежность. Я больше не выдержу. Дыра в моем сердце настолько велика, что засасывает меня все глубже и глубже в темноту, в подавляющий, бушующий океан.
Подняв вверх руки, я открываю глаза посмотреть сквозь слезы и дождь, полностью уничтоженная и совсем разрушенная.
– Меня не спасти. Заверните меня в саван смерти. Просто убейте меня.
И потом я начинаю рыдать. Неподвластные слезы текут по моим щекам.
Я борюсь за вздох, сама того не желая.
Я не хочу делать следующий вдох.
Доминик обнимает меня, и мы вместе падаем в мокрую траву.
– Вот-вот выглянет солнце, Эйлин.
Глава 9
Доминик
Я укачиваю Эйлин в своих руках и просто даю ей выплакаться. Она дрожит, но не думаю, что это из-за холодного, неустанно льющего дождя.
Она рыдает в мою грудь. Ее руки вцепились в меня, и я делаю то единственное, что можно сделать для человека, взывающего к Богу унять его боль.
Я просто держу ее в своих объятиях, позволяя ей выплеснуть это наружу.
Последние десять дней я посвятил тому, чтобы добиться доверия Эйлин. Не посягая на ее личное пространство и позволив ей самой выбрать время рассказать мне то, что она захочет, чтобы я знал. Я давил на нее, в то время как она даже не замечала этого.
День за днем и ее стены начали рушиться, пуленепробиваемые барьеры, которые она возвела вокруг себя, наконец-то исчезли.
– Смогу ли я когда-нибудь свободно дышать?
– Спрашивает она, глядя на меня своими серыми, полными слез, глазами.