Шрифт:
Стас медленно положил трубку.
Я все еще не мог прийти в себя.
Все это было бессмысленно.
Я встал и направился к лестнице.
– Тимофей, постой! Куда ты?
– Стас, вы все слышали. Мне нужно идти...
– Нет, ты не вернёшься к ним!
– Стас схватил меня за плечи.
– Ты с ума сошел?!
– Вы что думаете, я смогу здесь отсидеться?
– Но это безумие!
– Безумием был мой побег. С этими людьми нельзя шутить.
– Но что с тобой будет?
– Я им нужен, а значит, со мной все будет в порядке. Стас, я постараюсь сделать все, чтобы вернуть зеркало.
– Зачем ты это делаешь, мальчик?
– А вы? Зачем вы это делаете?
Глава 44
Я вышел на улицу. Падал колючий снег. Возле "Нивы", облокотившись на капот и постукивая по железу пальцами, стоял папаша. Ну вот и все.
Он схватил меня за ворот и запихнул на заднее сидение.
– Ну что, нагулялся, стервец?!
Папаша, тяжело отдуваясь, сгрузил свое тело рядом. От него воняло чесноком. Захотелось отодвинуться от его потной туши, но справа уже сидел кто-то.
У него были абсолютно белые, почти прозрачные волосы, в беспорядке торчащие на затылке. Узкие черные щели глаз парня саданули мне в самый центр солнечного сплетения. Я задохнулся и сложился пополам от боли. Папаша потянул меня за шкирку, как котенка, возвращая на место.
– Сидеть, - прорычал он.
Но азиату было мало. Он ткнул меня локтем в бок и рявкнул:
– Куртка где, падла?
– Оставь, Шоно! Не до куртки.
Папаша притянул меня к себе. Свирепо раздувая ноздри, он прошипел:
– И больше без фокусов, ты меня понял?
– он разжал кулаки, и я повалился назад на сидение.
– Тебя тоже предупреждаю, держи себя в руках!
Шоно недовольно фыркнул и отвернулся к окну. Да он совсем мальчишка! Едва ли ему исполнилось восемнадцать.
Заработал мотор, и машина тронулась с места. Я сидел, зажатый с двух сторон, словно между молотом и наковальней. Почему они больше не прячут лиц? Водитель накинул на голову капюшон куртки, но я легко мог рассмотреть его в зеркало заднего вида.
Азиат, Шоно, даже во время пыток не снимал маски. Неужели мне придется проститься со свободой навсегда? И как долго будет длиться это "навсегда"?...
Машина ехала ровно, без спешки. Вечерело, и я сам не заметил, как отключился. Тычок в бок прогнал обрывки сна.
– Посмотрите на него, он дрыхнет!
– проворчал Шоно.
– Может быть, тебе еще и плечико подставить?
Машина тем временем выруливала между гаражей, подъезжая к знакомому трехэтажному зданию. Теперь я мог разглядеть его получше.
Справа примыкали те самые гаражи. Слева под навесом стояло несколько легковых автомобилей. Вывеска над навесом гласила "Автомастерская гаражного кооператива Солнечный". За машинами, в глубине, действительно виднелась автомастерская. Интересными делами она занималась...
Папаша выдернул меня из машины и, придерживая за локоть, направил ко входу в здание. Руки в этот раз мне никто не связал.
Как и тогда, мы прошли по коридору к лифту и спустились на два этажа под землю. В подземном коридоре горело две тусклых лампы, освещая четыре железных двери, выход на лестницу и проем лифта. Папаша подошел к самой крайней двери, отпер ее и втолкнул меня внутрь.
Я очутился в том самом бункере, где меня держали до похода в банк. Мои старые рубашка и брюки все еще лежали комом на кровати.
Именно в брюках я оставил свое карманное зеркало.
Я кинулся проверять их.
Обшарив все карманы, и в десятый раз ощупав каждый сантиметр кровати, зеркала я не нашел. Кто-то его забрал. Неожиданно из-за спины послышался знакомый голос:
– Что-то потерял, Тимка?
Я обернулся. Из телевизора на меня опять смотрела резиновая маска Брежнева.
– Да, свою нормальную жизнь... Не видели ее случайно?
– А была ли она у тебя?
– Да уж какая-никакая была.
– Мы очень рады твоему возвращению. Чувствуй себя как дома.
От этих слов кровь отхлынула от лица.
– Выглядишь просто замечательно, - продолжал Брежнев.
– Цвет лица здоровый. Ты прямо возмужал за последние дни. Прогулка пошла тебе на пользу. Мы уже думали, гадали, кем тебя накормить, а ты, как видно, сам о себе позаботился. Кто это был? Надины родители? А может, старый друг?