После такого у Дэрила бы точно шансов на отношения с ней не осталось. Но почему он сейчас думает, что шансы у него есть?

– А знаешь, - вдруг подняла на него хитрый взгляд Кэрол, касаясь руки и игриво улыбаясь.
– Я ведь даже ревновала немного.

– Что?
– выдохнул он, размышляя, не стоит ли попробовать ущипнуть себя, как это делают герои фильмов, когда пытаются убедиться в том, что они не спят.

– Правда-правда, пупсик, - не стесняясь, продолжала она.
– Кажется, заигравшись в отношения, я сама начинаю в них верить. Зато теперь точно есть шанс, что в них поверят и Эд с Мэрлом. Правда, шансы на то, что я буду встречать тебя у порога со сковородкой и, угрожая расправой, выпытывать, почему ты задержался на десять минут, и чем это таким от тебя пахнет, тоже велики.

Не представляя, что можно ответить на подобное, кроме того, что он готов никогда не опаздывать на эти несчастные десять минут, лишь бы только наверняка знать, что Кэрол по-настоящему ревнует его, не безразлична к нему и воспринимает их псевдо-отношения всерьез, Дэрил неопределенно хмыкнул, отворачиваясь к фото. Сделав вид, что он пристально в них вглядывается, он и правда взглянул на изображения чуть внимательней. И тут же пожалел об этом.

Шрамы. Те, которые он скрывал даже от родного брата. Те, которых всю жизнь стыдился. Те, которые были напоминанием о его слабости, о его никчемности, о том, что он не заслуживает ничего, кроме этого. Ничего хорошего. Никого такого, как Кэрол.

Которая, конечно же, успела проследить за его взглядом и нахмуриться. Она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но, словно ощутив, что Дэрил не хочет ничего слышать, опустила глаза в пол, позволяя ему нервными движениями удалить сообщение со всеми вложениями.

А потом сделала шаг вперед, оказываясь так близко к Дэрилу, насколько это возможно. Поднимая руки и слегка подрагивающими пальцами касаясь верхней пуговицы на его рубашке. Медленно расстегивая ее, вторую, третью. Какого черта она творит?

========== Часть 16 ==========

Поверить в невиновность и даже чуть ли не в невинность несчастного Дэрила было несложно: стоило только посмотреть в его отчаянные и мало что понимающие глаза. Кэрол с трудом сдержала вздох облегчения, услышав, что между ним и Мэри ничего не было. И, казалось бы, почему ее это так волнует? Какое она вообще имеет право судить Дэрила и осуждать его связи? Пусть спит, с кем хочет. Вот только пусть при этом еще и не раздирает сердце Кэрол в клочья…

Увлеченная рассматриванием поз, в которых лежали запечатленные на фотографиях мужчина с женщиной, Кэрол до последнего не замечала самого главного. То, от чего выражение лица Дэрила так сильно вдруг изменилось; то, от чего он сам, наверное, этого не заметив, повел плечами, как будто у него зачесалась спина; то, от чего он, казалось, был готов бежать. От того, что нанесло ему эти раны, и от самой Кэрол, увидевшей старые шрамы на его коже.

Но почему… Почему он так реагирует? В этом нет ничего постыдного. Боль причиняли ему, а не он кому-то. И он заслуживает лишь сочувствия, нежности, поддержки, а никак не насмешки или порицания, которых он словно ждал, сжавшись под быстрым взглядом Кэрол. Конечно, замолчать ситуацию было бы комфортней всего, но вытянуть всю боль наружу, вынудить его поделиться, выплеснуть все это, осознать, что он не должен скрывать от нее свое прошлое, как и она не скрывала… как и она не скрывала подобное прошлое – это будет неприятно, может быть, даже очень неприятно, зато правильно.

Решительно подняв руки, Кэрол коснулась пуговиц на рубашке Дэрила и, заметив, что он не говорит ни слова против, начала расстегивать их одну за другой. Случайно задевая горячее и чересчур напряженное тело, она дошла почти до самого низа, охнув, когда большие ладони накрыли ее руки, не позволяя двигаться дальше.

– Какого черта ты творишь?
– почти зло выдохнул Дэрил, глядя на Кэрол со смесью обиды и отчаяния в потемневших глазах.

– Ладно, - примирительно кивнула она и, с трудом высвободив руки из его хватки, подняла их вверх, словно сдаваясь.
– Давай я первая.

Повернувшись к нему, ничего не понимающему, спиной, Кэрол задрала свою майку, поежившись от холодка, внезапно пробежавшего по коже, несмотря на жару. Она торопливо облизнула пересохшие губы и, не узнавая своего голоса, пробормотала.

– Пряжка от ремня. Сложней всего было дотянуться, чтобы хоть как-то остановить кровь и заклеить это место, - умолчала она о том, что тогда ей пришлось в первый и единственный раз просить о помощи перепуганную плачущую дочку.

Поколебавшись, Кэрол, не опуская майку, повернулась к смотревшему на нее широко распахнутыми глазами Дэрилу и призналась:

– Ожоги от сигареты, - одернув ткань снизу, она немного сдвинула лямку майки на груди, - и это тоже.

Дэрил не говорил ни слова, стоял, как каменный, лишь судорожно сжимая кулаки, рвано дыша и кусая губы. Может быть, не стоило всего этого делать, говорить и показывать ему, но как иначе дать понять другу, что скрывать такое всю жизнь, удерживать все в себе, жить с этим и не сметь поделиться ни с единой живой душой – нельзя?

Встав к нему вполоборота, Кэрол отвела прядь отросших волос за ухом и прикусила губу, вспоминая ужас на лице Софии, когда она увидела окровавленную мать с торчащим из головы осколком стакана.