Шрифт:
– Помочь?
– раздался до отвращения знакомый голос, и Кэрол едва не застонала, стараясь не оглядываться и как можно быстрей преодолеть оставшиеся до дверей ее дома несколько метров.
Помочь он ей предлагает. Впервые за последние пятнадцать лет. Надо было развестись и сбежать от него, чтобы ему пришла в голову эта идея…
– Стой, - прикоснулся к ее плечу Эд, заставляя вздрогнуть и замереть.
– Не трогай меня, пожалуйста, - увернулась Кэрол, ставя тяжелый пакет на землю и оглядываясь на бывшего мужа, который позавчера вдруг появился на пороге ее дома с изумительно нахальным предложением начать все сначала.
И даже захлопнувшаяся перед его носом дверь не дала ему понять, что он должен убираться как можно дальше и уже навсегда. А вчера Кэрол услышала о том, что он, оказывается, продал свое дело в их прежнем городе и переехал сюда, купив тут заправку и сняв дом на соседней улице. Наверное, ближе просто не нашлось. Была бы его воля, он бы вообще в ее дворе поселился.
– На чай пригласишь? А лучше на обед. Можно сразу с ужином и завтраком, - маслянистым взглядом окинул ее фигуру Эд, топчась на месте.
Словно это не он издевался всегда над ее внешностью, не уставая напоминать, как она стара и неинтересна. Словно это не он запрещал ей надевать нормальные вещи, красить и отращивать волосы, делать макияж, носить украшения. Словно это не он говорил, что она обуза и ни на что не годится.
– Нет, - старалась не встречаться взглядом с бывшим мужем Кэрол, молясь о том, чтобы он понял, наконец – она не хочет и не может с ним общаться.
– Да ну, не ломайся ты. Хватит. Устроила себе каникулы, и ладно. Мужика не завела, так что не надо тут, я в курсе, что у тебя все это время никого не было, и нет даже намеков никаких. Твоя утренняя комедия меня нисколько не обманула. Этот и ты? Смешно, - хмыкнул Эд, а Кэрол постаралась скрыть вздох разочарования.
– И скажу честно: каникулы пошли тебе на пользу. И мне тоже. Я все понял, осознал и все такое. Ты же моя жена, мы же столько лет прожили…
– Я больше не твоя жена. И жила с тобой не от большой любви, - сжала подрагивающие руки в кулаки она.
– Ну да, жила ради Софии. Ну, ничего, если тебе так хочется обязательно спиногрыза иметь, так уж и быть, рожай, ты еще не такая старая. Я не против, если тебе именно это нужно.
– Убирайся, - не видя перед собой ничего из-за пелены слез перед глазами, Кэрол подхватила пакет и почти бегом добралась до дома, с трудом попадая ключом в замок, запирая за собой дверь и опускаясь по ней прямо на пол.
Как он может? Как может вспоминать дочку? Как может говорить о ней так просто, словно… словно… Наверное, больших моральных уродов Кэрол не встречала в своей жизни. А ведь с этим она прожила много лет, с этим она спала, готовила ему еду, да что уж там, лебезила перед ним, лишь бы его все устраивало, лишь бы он не ударил ее снова. Как будто хоть что-то могло удержать его от побоев и оскорблений. Ничего. Только развод, побег и угроза теперь попасть в полицию, если он ее хоть пальцем коснется.
Но разве ему нужно касаться ее, чтобы превратить ее жизнь в кромешный ад? Нет. Ему достаточно только постоянно появляться у нее на глазах, следить за ней, отваживать от нее друзей и знакомых, распускать о ней слухи, вспоминать при ней о Софии…
Поднявшись с пола, Кэрол почти на ощупь добралась до кухни и, поколебавшись между аптечкой и баром, выбрала второй, отпив приторно-сладкий ликер прямо из горла. Напиток приятно согревал внутренности, включенный телевизор отвлекал мысли от прошлого, а звуковое сообщение о новом полученном письме даже улыбку сумело вызвать на губах приникшей к монитору ноутбука Кэрол. Кто-то отчаянно мечтал об арбалете в подарок своей девушке. И уже заранее весело было представлять, как потешно станет кривиться и морщиться Дэрил, выслушивая все условия и язвительно бормоча, что лучше бы этой девице платье дарили, а не издевались над серьезным оружием.
Кэрол собиралась сказать о новом заказе Дэрилу сегодня же, но, выйдя во двор ближе к вечеру, вспомнив, что она, действительно, забыла купить в магазине лук, и увидев его, сидящего у себя в саду на скамейке под яблоней, занятого работой и явно совсем невеселыми думами, решила отложить разговор. На мгновение она залюбовалась точными движениями его сильных рук, тем, как ловко и даже почти что нежно его пальцы оглаживают материал в поисках неровностей и шероховатостей, как на лбу появляется морщинка, говорящая о сосредоточенности, а потом вдруг сменяется едва заметной, робкой и, казалось, ему самому непривычной улыбкой. Улыбкой довольного своей работой человека.
Человека, который стал для Кэрол своеобразным спасением в этом городе. Ведь почему-то именно с ним, ни о чем не спрашивающим ее, ничего от нее не ожидающим, любящим тишину, прислушивающимся к ее словам, всегда готовым прийти на помощь, а потом смешно смущающимся от комплиментов и благодарностей, ей было спокойно. Спокойно и легко. А ведь именно это ей сейчас и было нужно. Именно это и ничего больше.
А непривычные и такие глупые мысли о том, что между ними могло бы быть что-то большее, приходящие порой перед сном – это просто фантазии. Совершенно естественные для женщины, которая прожила всю жизнь с нелюбимым мужем, которая последний год была одинока, которая, в конце концов, была живой и имела определенные потребности.