Неожиданно возник Шеф, из-за его спины, ухмыляясь, выглядывал Сироп. Я бросился бежать, падал, вставал, опять падал, снова бежал... навстречу Мусе и Сашке. Приблизившись, заметил кровь на своих руках. Неужели это я их убил!? Снова бежал, было трудно, ноги вязли в песке и грязи. И со всех сторон громкий, победный смех Марата. Я устал, обессилел и очень боялся упасть. Мне бы крылья!

Вдруг почувствовал, как уходит из под ног земля. Я поднимался все выше и выше, а Земля постепенно превращалась в маленький шарик, пока не исчезла вовсе. Наступила тьма. И холод, страшный, пронизывающий холод. Бесконечная тишина. Хотелось криком разорвать безмолвную пустыню, но из горла вырывался только хрип. Хрип умирающего человека. Я понял, что умираю. Наконец.

В ту же секунду тело стало легким, невесомым, воздушным. И тогда я почувствовал Нечто, еще не свет, не ветер, не звук. Импульс. Ощущение. Потом над головой зажглись звезды, бесчисленное количество звезд! Я снова увидел Землю, маленькая беззащитная планета. Услышал, как бурлит, грохочет и сверкает молниями вся ее поверхность. Чуть позже все успокоилось. Я летел над Землей и видел, как появляются океаны, трава, горы... Первые живые существа, одинокий орел, парящий над равниной, люди. Они копошились, суетились, бегали, никто из них не поднял головы, не взглянул на меня. И только чья-то рука помахала вслед. Стало теплее. Я видел войны, землетрясения, другие стихии, и людей, много умирающих людей. И воин, единственный воин, умирая, взглянул на меня. Я рвался вперед, хотел увидеть Риму, протянуть ей руку. Тщетно, зато нашел себя - алчного, жестокого, трусливого. С неприязнью и удивлением наблюдал за бессмысленностью своего существования.

Вперед, надо посмотреть, что будет со мной потом. Вскоре предстал мир будущего: холодный, стремительный и... светлый. И, наконец, я, мирно спящий в стоге сена, совсем как в детстве. И голос.

– Проснись, Батыр, проснись.

Надо мной склонился Яша. Почему-то в белом халате.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я болен? Как долго?

– Почти неделю без сознания.

Ни фига себе, как в кино.

– И что со мной было?

– Когда я пришел, ты лежал на полу, без сознания и рядом пустая бутылка водки. Кое-как откачали, у нас, то есть у вас, ты бы давно копыта откинул, но здесь в Германии такого не допустят. Им это невыгодно.

– Мне бы поесть.

– А вот это ты молодец, это мы мигом! А то Иваныч обещал меня следом отправить, если бы...

На следующее утро мне разрешили встать, а вечером выписали. Яша объяснил, что здешние врачи и пяти минут лишних не продержат, даже после операции на сердце выпроваживают через пару дней.

Медсестра что-то долго объясняла по-немецки (куда-то запропастился Яшка), прослушала фонендоскопом сердце, вручила палку и отправила восвояси. Яшка встретил у дверей больницы.

– Что нового от Иваныча?
– дядя Жаке, Рима, сестренки, проблемы выстроились в голове, как рота солдат.

– Ничего, только ругался сильно. Сегодня обещал позвонить.

Прошел в ванну. Из зеркала на меня смотрело лицо старика, впалые щеки, огромные мешки под глазами, землистый, мертвецкий цвет кожи. Беспорядочная борода топорщилась клочьями. Интересно, как бы отреагировала на меня Рима.

Посмотрел в глаза. В них не было ни страха, ни отчаянья, ни тоски.

Сбрил бороду, принял душ, тщательно почистил зубы, побрызгался туалетной водой, аккуратно уложил волосы, надел свежее белье, с презрением посмотрел на туфли, костюм, галстук в шифоньере. А выбрал кроссовки, джинсы и футболку. Еще раз взглянул на себя в зеркало. Теперь чуть лучше, в глазах увидел еле заметный огонек, искру. Я пытался поверить, что лучшее в моей жизни еще впереди.

– Яша, пойдем, прогуляемся. Без палки!

... Трубка телефона, чуть не расплавилась в моих руках, весь вечер ее теребил.

Спокойный, уверенный и надежный голос Иваныча вливал в меня силы и надежду.

– По порядку, Батыр Иманович. Сначала хорошие новости. Младшая успешно защитила диплом, ваши родители живы и здоровы, только водитель уволился, его с успехом заменяет старшая, которая, в свою очередь, утверждена директором в городской краеведческий музей.

Слава богу! Уверен, Иваныч постарался.

– Это ваш друг Арман помог, дружит с мэром города. Правда жениха ее пока на работу не берет, хотя твердо обещал, главным экономистом, считает его очень толковым малым. Ждет, когда заявление в ЗАГС подадут, а парень упрямый попался, гордый. Говорит, когда устроюсь на работу, буду зарабатывать, тогда и женюсь. В общем, кто-то должен уступить первым, чувствую, Арман не выдержит, сдастся.

Радуюсь за сестру!

– А Рима, дядя Жаке?

Иваныч глубоко вздохнул.

– Дядя Жаке умер, так и не придя в сознание. Похоронили со всеми почестями, на главном кладбище, президент прислал телеграмму соболезнования. Разговаривал с Римой, держится молодцом, хотя видно, что ей очень нелегко.

Мы бессильны перед смертью, остается только смирение. Хватило бы у нее сил.

Неожиданно до меня дошло, что мы общались, нарушив конспирацию, называя настоящие, не вымышленные имена.

– Иваныч... Саныч... мы это... нарушаем.

– И еще одна, я думаю самая главная для вас новость, - казалось, Иваныч не расслышал последние слова, - ваше дело закрыто, в связи с отсутствием состава преступления и погашением всех задолженностей перед государством. Хочу вас поздравить Батыр Иманович, по слухам сам президент дал такое распоряжение. Если бы не одно обстоятельство.