'Делаю все, что могу' - именно так понял он отзвуки своих же мыслей, и про себя улыбнулся: 'Я прям как двуликий Янус, ну а с точки зрения какого-нибудь дохтура с земли - просто шизофреник. Ты главное не расслабляйся Матюх, и не улыбнись в открытую, а то не так могут понять - тут же одернул он себя - Хотя, идиотская улыбка будет в моем случае как раз к месту'.

Вместе с Матвеем и тем типом, что вызвал у него просто какую-то нереальную антипатию, находился еще один человек: старше него самого, но младше его соседа по сиденью. Они обменялись несколькими фразами, после чего замолчали, погрузившись в свои мысли. Вернее старший мужик действительно о чем-то думал, подперев подбородок ладонью с холеными ухоженными ногтями. А вот тот, что помоложе, внешне очень похожий на главного в этом курятнике (а кто как не главный может раздавать на право и налево приказы?), с глупой улыбкой уставился в окно. Вот у него она уж точно была не наигранная. Это Матвею постоянно приходилось следить и за своей мимикой, и за своей моторикой тела, и за своим поведением - вдруг подумают, что он нормальный? Тот же вел себя настолько естественно, что никаких мыслей об игре просто не возникало. Да и зачем ему разыгрывать спектакль? Перед кем?

Решив не отставать от компании, парень тоже решил немного поразмыслить.

Ставить себе каких-то целей: ну там по завоеванию мира он не собирался. Ни сейчас, ни потом. Он уже решил, что будет просто жить, как судьба положит. А там видно будет. Делать выводы о местных аборигенах тоже рано. Это как судить об игре той же сборной России по футболу по одному отдельно взятому игроку. По отдельности они может и хорошие футболисты, даже в иностранные клубы покупают иногда, но вот как соберутся в команду, то стадо-стадом. Впрочем, он никогда не любил футбол.

А вот подумать о том, какой 'начальный капитал' он имеет на старте в новом мире - это действительно важно. И первым плюсом, а может даже единственным, в копилку идут его физические возможности. Не те гипотетические, о которых вещал Глас, а те, которые он уже имеет. Матвей реально смотрел на вещи, единственное, что он умеет очень хорошо - это воевать. И пусть реалии здесь совсем не те, что на земле - это ничего не меняет. Правда, сразу вставал в полный рост другой вопрос. 'Калашей', 'абаканов', 'винторезов', да даже сраного ПМа здесь нет, и скорее всего не предвидится. Зато есть очень много острых железок, пользоваться которыми нужно уметь. Только вот для Матвея в настоящее время разницы между тем, что будет в его руке меч или дубина, нет никакой.

Хотя тут тоже, как поглядеть. Ножом и саперной лопаткой, как оружием его пользоваться научили и довольно хорошо. Так что совсем уж беззубым перед местными бойцами он не окажется. Рукопашку тоже можно писать в зачет, как-никак у него батя был инструктором и привил любовь к бою без оружия с младых ногтей. И вроде все. Знания технологического мира могут быть как полезными, так и хламом, который здесь применять возможности не будет. Да и не собирался он устраивать здесь революций: ни цветных, ни технологических, ни сексуальных. Об этом он уже думал и мнения своего не изменил. Каждый должен идти своим путем, неважно человек это или целый мир. И набивать шишки на этом пути тоже должен сам. Учиться на чужих ошибках - это только звучит красиво. Реальность же такова, что иногда приходиться наступить на одни и те же грабли несколько раз, прежде чем поймешь, что это больно и неправильно.

'Ну что ж - подумал Матвей - не так уж и мало - а потом мысленно хлопнул себя по лбу - как я мог забыть. Да я в первую очередь об этом должен был подумать. Или это только сейчас у меня проявился еще один кусочек памяти?'.

А разорялся парень не просто так. Когда он со всей семьей переехал к последнему месту службы отца в Улан-Удэ, то неожиданно увлекся луком. Не спортивной стрельбой, а их изготовлением. Увидев на одном из этнографических фестивалей, как старый якут на мастер-классе рассказывает и показывает, как изготавливается это древнее оружие, парнишка просто загорелся идеей научиться этому самому. Благо, что этот самый старик жил не где-то в яранге в тундре, а тут же в городе, где имел небольшой магазинчик, даже лавку, в которой торговал товарами народного промысла, впихивая их немногочисленным туристам.

Порыв парня он тогда поддержал (спасибо ему за это) и стал делиться с ним знаниями в изготовлении луков: начиная от простого прямого, что-то типа английского или японского. И заканчивая сложносоставными азиатскими, выполненными из нескольких слоев и видов древесины, сухожилий и усиленных роговыми пластинами. Не сказать, что Матвей стал мастером в их изготовлении. Если честно он так до конца и не сделал ни одного собственного лука. Да и литературы он прочитал по ним мало. Но вот сам процесс их создания, а самое главное последующая практическая стрельба очень ему нравились. Подбирать и готовить сухожилия, варить клей, подбирать как пазл древесину и роговые пластины. Но самое главное, слышать, как скрипят плечи оружия под силой твоих мышц, когда ты натягиваешь тетиву, смотреть на острый кончик стрелы и знать, что на этом граненом наконечнике, возможно, живет чья-то смерть и только от тебя зависит, найдет ли она сегодня пищу - это не то же самое, что держать в своих руках, к примеру пистолет.

'Ну, вот теперь, похоже, точно все' - подвел итог своим мыслям Матвей и вдруг понял, что вокруг него идет беседа. Мало того, он понимает ее: с пятого на десятое, через пень колоду, отдельные слова. Но общий-то смысл понятен, а это очень даже хорошо. Не став откладывать возможность узнать для себя что-то важное, он превратился в слух.

Как и предполагал парень, старший дядька был здесь какой-то шишкой: толи главой рода, то ли еще кто-то, в общем благородный. А раз так, решил он, значит есть здесь и те кто обслуживает всю эту кодлу: крестьяне, рабы и прислуга всякая. Следовательно, общество не однородное, а разделено по сословиям.

С воинами-персами тоже не ошибся - наемники во всей своей красе. Какие-то там тареамы. Что это: самоназвание наемников, какая-нибудь гильдия, сам отряд или вообще страна, из которой они вышли - он так и не понял.

Мужик помладше был его сыном, причем старшим, то бишь наследником. Правда, интеллектом не блистал. Это можно было понять, даже совсем не зная речи. Хватало того, как морщился и в какой-то безнадеге, закатив глаза, качал головой его отец, выслушав очередную его реплику. Младшего звали Мадиар, а вот имени старшего пока не прозвучало, что не удивительно. Ну не будет же к нему сын обращаться ваша милость барон такой-то, ну или как это здесь принято? И возвращались они из поездки по своим владениям, в которых, судя по всему, все было очень даже хорошо.