– Мистер Тор, – сказал он. – Мы пришли сюда, потому что знаем, что корпорация «Клаустросфера» финансирует «Мать Землю», и хотим знать почему.

Юрген не мог скрыть гримасы изумления, на миг исказившей его красивое, словно высеченное из гранита лицо. Он не ожидал ничего подобного, и им показалось, что сейчас он просто вышвырнет их вон. Затем он вздохнул. Он давно чувствовал, что события приближаются к концу. И это просто еще одно тому доказательство.

В его голосе послышалось своего рода облегчение, когда он сказал:

– Вы спрашиваете почему? Я думал, что ответ совершенно очевиден.

Несмотря на свое мрачное настроение, Юрген насладился произведенным на Розали впечатлением. Пусть он не сумел трахнуть Скаут, но он по-прежнему в состоянии заставить красивую женщину вздыхать и закатывать глаза.

– Как вы узнали? – добавил он, небрежно поглаживая голову обезьяны, челюсть которой служила ему табакеркой.

– Это не может быть правдой! – закричала Розали. – «Клаустросфера» платит нам! Платит мне! Это безумие, они враги. Они ненавидят нас…

– Конечно, они нас ненавидят, а мы ненавидим их. Но это не означает, что мы не можем вместе вести дела.

Розали не знала, что сказать. Она в принципе не могла понять, о чем говорит Юрген. Это нелепость, больше ничего. И вдруг оказывается, что никакая это не нелепость, а просто бизнес, как следует из объяснений Тора.

– Подумай, Розали. Почему люди покупают клаустросферы? – Макс и Розали молчали, и, довольный их молчанием, Юрген продолжил свою речь без помех: – Разумеется, потому что они боятся, что Земля погибнет. А кто твердит им каждый божий день, что Земля погибнет? Что Земля действительнопогибнет? Разумеется, мы! «Природа» и группа «Мать Земля», к которым люди обращаются за правдой и, черт возьми, получают ее. Мы говорим им правду. Розали, ты почти каждый день рискуешь своей жизнью, чтобы донести до людей правду. И заключается эта правда в том, что планета все ближе подходит к той черте, за которой будет не в состоянии поддерживать жизнь. Мы говорим это в надежде, что люди проснутся! Начнут заботиться о планете. Изменят свой образ жизни. Откажутся от товаров фирм-загрязнителей, надавят на политиков, спасут Землю!Вот почему мы говорим им правду. Но что на самом деледелают люди, сталкиваясь с неоспоримыми доказательствами, которые мы непрерывно тычем им в лицо?

– Покупают клаустросферу, – сказал Макс. – По себе знаю.

– Вот именно. Покупают клаустросферу. Конечно, ты это сделал, – сказал Юрген. – Было бы безумием этого не сделать. Если всеми любимые, сознательные, самоотверженные «зеленые» правы и мы вскоре увидим гибель планеты, а мы ее увидим,что еще можно сделать?

– Да, но… – вырвалось у Розали, но продолжить она не смогла. У нее в голове все смешалось.

– Вот именно, – сказал Тор. – Да, но… что? Да, но… ничего, дорогая, понятно? Я провел полжизни в поисках этого мимолетного «да, но» и не нашел. Мы находимся в ловушке собственных убеждений. Мы рабы правды, которую вынуждены говорить. Мы говорим, что владеть клаустросферой – это само по себе величайший из возможных актов планетарного предательства, потому что, обладая клаустросферой, человек соглашается с тем, что гибель Земли можно пережить. Как убедить людей не совершать этот ужасный поступок? Мы должны предупредить их о последствиях! Поэтому мы кричим, что клаустросферы приближают гибель Земли. И что это предупреждение побуждает людей делать?

– Покупать клаустросферу, – сказал Макс.

– Вот именно. – На секунду Юрген Тор вроде бы даже улыбнулся. – Вся наша деятельность помогает продавать клаустросферы. Мы для них грандиозная реклама. Не удивительно, что они нас финансируют.

Розали заговорила словно во сне:

– Но тогда получается, что нам лучше ничего не делать, ничего не говорить.

– Поверь мне, я часто думал об этом, – продолжил Юрген. – Если все до единого защитники окружающей среды на Земле заткнутся, продажи клаустросфер резко упадут. Но даже если мы сделаем это, гибель планеты все равно неизбежна, это произойдет, но – без протеста, без малейшей попытки предотвратить ее. Этого не должно случиться, мы не умрем, стоя на коленях! И поэтому мы в западне, Розали, куда ни кинь – всюду клин, понимаешь? Если мы замолчим, Земля, возможно, погибнет, если мы станем кричать, Земля тоже, возможно, погибнет. Я человек действия и предпочитаю кричать.

– Но чтобы «Клаустросфера» за это платила! – Розали пыталась не дать воли своему отчаянию.

– А кто еще станет так щедро нас поддерживать? Кто еще станет снабжать нас всем необходимым, немедленно и без вопросов? Решив бороться, я подумал, что нужно быть дураком, чтобы отказывать себе в самом лучшем оружии просто потому, что мне не нравится спонсор. Все спонсоры в этой структуре мне противны. Ты хочешь, чтобы я отказался от их помощи, сказал: нет, я лучше взорву этот корабль с отходами более дешевыми, слабыми, но по-своему более честными бомбами?

– Ты не имеешь права на такой чертовски роскошный дом!

Розали вышла из себя. Причиной тому стали невозмутимый тон и железная логика Юргена – ей вдруг показалось, что он слишком хорошо устроился.

– Почему это я не имею права на такой чертовски роскошный дом, твою мать! – Юрген вдруг тоже ужасно разозлился. – Я с удовольствием трачу столько их денег, сколько они дают. Я однажды говорил тебе, Розали, – везде один прагматизм. Будет ли хоть одной клаустросферой меньше, если я откажу себе в хороших вещах? Вырастет ли еще хоть один цветок? Нет, разумеется, нет, я просто буду гордо задирать свой нищий нос, вот и все.

– Это абсолютно продажная мораль.

– А я и сампродажный, Розали. Природа лидерства требует продажности. Если бы я не был продажным, у тебя не было бы оружия! У милых дам, которые занимаются у нас рассылками, не было бы конвертов. Моя продажность обеспечивает вашу работу.

– Нет, я не верю, у нас же есть пожертвования, сборщики средств…

– Жалкие гроши, мелочь, в то время как у врага есть средства, чтобы эксплуатировать весь мир. Ты бы отправила наших людей на льва с дробовиком?