А черемушник-то разбушевался, того и гляди, глаза выхвощет. Груздь, груздь-то пялится из полевы-травы. Ах, сорвиголова! Подберезовики-то, шляпы набекрень, ну чистые мушкетеры, ах, жареха какая! Андриан даже поерзал на возу. Представил, и сразу пахнуло давним: Аграфена вносит в избу тарелку с груздями, со смородиновым листом, с чесночком, слюну не успеешь сглатывать.

Вдруг Кешка с ходу остановился. Андриан даже екнул.

— Ты чо, Кеха? Ничо, ничо, давай, тут все свои, а я хоть сеном затянусь разок. — Андриан слепил из маревы цигарку, прикурил, покашлял в кулак.

И телега снова загрохотала.

У своего двора Кешка вдруг круто повернул и метнулся в ограду тетки Марьи. Пока Андриан суетился на возу, Кешка припер его прямо к крыльцу. Белянка сразу навострила уши, а Андриан кубарем скатился с воза и, перебираясь по оглобле, ухватил Кешку за рог, но тот отбоднулся.

— Ах ты, бабник эдакий, — Андриан бросился загонять Белянку. И не сделай он этого, неизвестно, чем бы все кончилось. Андриан сдернул с себя ремень и накинул Кешке на рог. Кешка покрутил головой, но, убедившись, что Белянка исчезла, послушно потянулся за Андрианом. Перешли наискосок улицу, и Андриан впустил быка в свой двор. Не успел он распрячь Кешку, как прибежала тетка Марья.

— Ты вот что, тетка Марья, пока карась свежий, себе возьми и обнеси всех.

Изба была заперта на планку, и в петлю вдет сучок вместо замка. Андриан прижал дверь и вынул сучок. В доме было пусто и тихо. Тени от окон лежали на некрашеном полу, а на бревенчатой стене дрожал тусклый зайчик от медного самовара. Андриан выдвинул из-под стола скамейку, присел на краешек и подумал: закрыл кота в избе или в подполье? Он встал, прошел в куть, поддел крючком за кольцо, приподнял западню, покликал кота и снова сел на лавку. Самовар поставить? Но не двинулся с места. В доме была такая тишина, что Андриан просто не мог оставаться в нем и поковылял к двери. Затхлость какая, он оставил дверь открытой, подложив в притвор пустой коробок из-под спичек.

Калитка была закрыта. Кешка дремал возле амбара в тени. Трава вокруг телеги уже повяла. «Кешка, однако, пить хочет». Андриан пошел к колодцу.

Кот Микишка сидел на выступе бревна от избы и щурился. Увидев Андриана, мяукнул и уставился круглыми с черной прорезью, как на шурупах, глазами.

— Ишь ты, признал, — Андриан потянулся к коту, и тот, спружинив, переметнулся на крышу. — Ну и дурашка, — сказал, улыбаясь, Андриан. — Мы тебе с Кехой рыбы привезли, вишь, оно как, а ты удираешь.

Андриан направился по тропинке к колодцу. В огороде белыми и вишневыми граммофончиками дружно цвела картошка.

— Кто же это мог окучить? Тетка Марья, Нюшка?

Лук уже начал с пера желтеть, развалился, обнажая белки луковиц.

«Можно картошку подкапывать», — подумал Андриан. Он достал из колодца бадьей воды, слил в изношенное ведро и тогда свистнул Кешку. Кешка тут же высунул из-за баньки голову и направился к ведру. Сделал несколько больших глотков, поднял голову, заглядывая в ладонь, вода струилась с губ.

— Ну-ну, — сказал Андриан, — пей, Кеха! — Кеха пил, погружая голову до самых глаз. С последним глотком, сладко чмокнув, ухватил воздуха.

— Что, не напился? — Андриан потянул крючком за дужку. Кешка сразу убрал голову, и он еще принес воды, но Кешка уже подбирал вяленое сено. Стукнула калитка, и тетка Марья с мешком на плече, сутулясь, просунулась в ограду и было направилась в избу, но увидела Андриана, махнула рукой, велела идти за ней. Андриан повесил на городьбу ведро, вошел в дом. На столе уже лежали пачка табаку, пачка махорки и еще какие-то мешочки. Тетка Марья, чиркая по полу броднями, суетилась вокруг печи.

— Ой, чтой-ты, Андриан, поди-кось, и чаю не пил?! Как же это ты? И я, дура старая, из ума вон, забыла приставить, сорвалась по деревне как оглашенная… Я счас самовар… Карасем обнесла всех, сбегала за реку. На пароме деда Степана угостила. Маленько и в сельпо сдала, табачишка дали, во! — Тетка Марья проворно подскочила к столу. — Сахару комкового фунт да на сдачу два коробка серянок… Детковские тебе кланялись, вот и сметаны туесок, карась в сметане — объеденье, я тебе спроворю, и с сахаром чайку напьемся, как в пасху.

— Разве я тебе велел, тетка Марья, в сельпо тащиться?

— Без табаку-то мужику, что бабе без гребня, — тетка Марья сунула Андриану под нос махорку.

— Канская, — потянул носом Андриан.

— Вот! — тетка Марья вынула кусочек газеты.

Андриан расправил его на столе и выбрал почище, свернул, прикурил, затянулся глубоко и, не выпуская дыма, закрыл глаза.

— Достает.

— Вот и хорошо, вот и ладно, — поддержала тетка Марья и принялась свежевать карася.

Ужинали уже в сумерках. Пили чай с сахаром вприкуску. Тетка Марья брала по бисеринке, прихлебывала чай.