– Забей. Иди уже.

Он отвернулся, роясь в карманах и, наверное, собираясь снова закурить, а Кэрол поспешно зашагала к дому, радуясь, что он так близко – на страх времени почти нет. Тем более что вдалеке за спиной послышались совсем тихие шаги Дэрила. Пусть он и согласился не идти с ней вместе, непонятно, поняв ли настоящую причину или придумав себе другое объяснение, но одну он ее все равно не оставил. И уже не в первый раз.

Дойдя до двери своего дома, Кэрол позволила себе оглянуться, видя медленно шагающего по дороге Дэрила, чье лицо изредка освещалось огоньком сигареты. Она кивнула ему в надежде что он, несмотря на то, что вроде бы не смотрит в ее сторону, все же заметит. Короткий ответный кивок, которого пришлось ждать слишком долго, заставил ее улыбнуться. Такое странное чувство…

***

Утро было на удивление солнечным, и Кэрол, стараясь не греметь посудой, готовила завтрак, то и дело выглядывая в окно и улыбаясь раздающимся с улицы веселым голосам тех, кто вставал раньше всех. Тихое появление Эда из-за спины заставило ее вздрогнуть, но он вдруг обнял ее, заглядывая через плечо на самую обычную их утреннюю кашу, заявляя, что и выглядит и пахнет еда самым лучшим образом, и даже бросая между делом извинение за вчерашнее.

Отлично зная, что лучше просто безмолвно кивнуть, не акцентируя внимание ни на проступке Эда, ни на том, чтобы обсудить условия прощения, ведь в таком случае все может обернуться еще большим скандалом, чем вчера, Кэрол только преувеличенно широко улыбнулась. А при новости о том, что Эд после завтрака отправляется на вылазку, которая может занять целых пару дней, она и вовсе едва сдержалась от счастливого вздоха облегчения.

– Книжек тебе привезти, что ли?
– уточнил Эд, приступая к завтраку и, само собой, не собираясь предлагать ничего, что могло бы хоть как-то украсить Кэрол.
– А тебе, мелочь, чего?

– Доброе утро, - шагнула на кухню София, оказывается, стоявшая до того в дверях.
– Мне бы… мне… куклу…

Кэрол улыбнулась, потрепав ее по волосам и подтолкнув в сторону стола, где уже стояла тарелка с завтраком, а Эд скривился, теряя на секунду все свое хорошее настроение.

– Здоровая уже, а до сих пор куклы, - буркнул он, но, покосившись на напрягшуюся Кэрол, замолчал, торопливо доедая, выпивая чай в пару больших глотков и вставая из-за стола.
– Ладно, посмотрю я вам ваши книжки и куклы. Не обещаю, но, если что, притащу.

– Спасибо, папа, - прошептала София, прекрасно знающая, что в такие моменты Эда надо благодарить – это он очень даже любил.

Выйдя проводить мужа, Кэрол подавала ему все необходимые вещи, стараясь не показывать, как сильно она ждет момента, когда он скроется за дверью. А еще того, что он не привезет им ни книжек, ни кукол. Не потому, что забудет или передумает, нет. А потому что не вернется и сам.

Это было страшно, это было неправильно, но каждая вылазка становилась для Кэрол надеждой. И в то время, когда весь город молился о том, чтобы все их добытчики вернулись живыми и здоровыми, Кэрол, кусая губы и плача от стыда и понимания, какой это страшный грех, заламывала руки перед маленькой иконкой, найденной ею в доме, прося лишь одного – чтобы Эда не стало. Даже его в последнее время неплохое отношение к ней и проблески доброжелательности, вот как сейчас, уже не могли поколебать ее уверенности в том, что без него им с Софией будет лучше. В этом мире – будет лучше наверняка.

Мысли о том, что избавиться от мужа можно и без лишения его жизни, Кэрол упрямо отгоняла. Хотя бы потому, что они лишний раз доказывали, как она слаба. Как сильно она боится просто взять и уйти от него. Просто сказать, что она не любит его уже много лет, и, наверное, никогда не любила, что он ей противен, что она не хочет больше жить под его властью, что она просто, наконец, хочет жить. Жить по-настоящему без оглядки на мужа-тирана. Жить не женой нелюбимого человека, а просто женщиной.

Вот только уходить здесь было не менее страшно, чем в прошлой жизни. И если там она боялась одиночества и того, что банально не сможет прокормить себя и дочку, то тут она боялась чего-то более существенного. Мести. Здесь, в новом мире, гораздо проще было подстроить несчастный случай, который бы убил саму Кэрол. И который бы вынудил Софию жить с отцом. А чем это чревато, Кэрол слишком хорошо понимала. Слишком…

– Ладно, давай тут… с подругами своими меньше, - выдал указание напоследок Эд и запечатлел на тесно сжатых губах Кэрол звонкий поцелуй.

Но, несмотря на то, что все это показное утреннее раскаяние не слишком радовало Кэрол, потому что происходило не в первый и уже даже не в десятый раз, настроение улучшилось. Ведь если было раскаяние и извинение, значит, не все так плохо. Значит, Эд понимает, что поступил неправильно, нехорошо и некрасиво. Понимает, что обидел ее и, наверное, даже стыдится своего поступка. Наверное… Ведь зачем иначе бы он извинялся?

***

Вылазка Эда, в самом деле, оказалась длинной и, проведя вечер в компании Лори, Кэрол, выслушивающая метания подруги, думающей, сохранять ли беременность, и не зная, что ей посоветовать, на следующий день возвращалась со школы вместе с Софией. Дочка была чем-то заметно расстроена еще со вчерашнего вечера, а сегодня совсем поникла. Карл вместе с Лори ушли к Рику в участок, и Кэрол, попытавшись отвлечь дочку от мрачных мыслей предложением посидеть немного в центре на скамейке, раз уж им обеим некуда спешить, и разговором об ее друге, запнулась, видя, что, кажется, именно в нем вся проблема.

– Милая, вы что, поссорились с Карлом?
– спросила Кэрол, смахивая со скамейки пару опавших листьев и припоминая, что София сегодня, в самом деле, почти весь день общалась с Микой и Патриком.
– Что такое?

– Поссорились. Он со мной не хочет больше дружить, - шмыгнула носом дочка, усаживаясь и безразлично поглядывая на прохожих, спешащих по своим делам.

– А что случилось? Почему не хочет? Ты ему что-то сказала?

– Я… Я его поцеловала, - выдохнула София, отчаянно краснея и торопливо поясняя.
– В щеку, мам. Вчера. Ну, когда вы с миссис Граймс в гостиной разговаривали, а мы у меня были…