Тимуров показал вниз, где бурлила, словно в адском котле, вода, и обратился к парням:

— От вас требуется форсировать реку, закрепиться на том берегу. Поднять переходные опоры, перекинуть воздушный мост. Работа, разумеется, не легкая, но есть надежда, что вы с ней справитесь. Иначе не поручали бы вам это дело. Понятно?

— Понятно, понятно, ловко. Только через такую реку где взять веревка, — ответил Талип Тимурову.

Парни на берегу готовились к переправе. Заделывали мертвяки, используя валуны, разбросанные по всему берегу.

— А масло из картера слили? — спросил Старшинов.

Тимуров кивнул головой.

Старшинов еще потоптался около бульдозера и подошел к бригадиру.

— Слушай, Ланцов. Может, вначале прощупать дно, неровен час, на валун напоремся?

Димка перехлестнул трос и завязал его калмыцким узлом, распрямился.

— Не боитесь, и так все утро ванну принимали до опупения. Вроде бы нет серьезных зацепов.

Они посмотрели на реку, на солнце. Солнце пыталось перевалить снежный купол гольца на том берегу, да не смогло — увязло в Синегории. И лучи его скользили косо вниз. От этого Колыма горела золотыми огнями, а листья лениво садились на воду и, словно бабочки, сложив крылья, мчались, легонько касаясь струи.

— Не сомневайтесь, — улыбнулся бригадир.

— Тогда стропите через полиспаст.

— Понятно… и бревно, — Димка потолкал двухметровый обрубыш на тросу, — поплавком будет.

Старшинов уловил мысль бригадира.

— Откровенно говоря, не сообразил, мучился, а не сообразил, — сказал он, — выход ведь: в случае обрыва натяжного троса поплавковым можно изменить направление или вытянуть бульдозер обратно. — Старшинов похвалил бригадира и пошел по кромке берега. Он никак не мог определить, где же кончается шивера-перекат. Старшинов увидел парней. Взмокшие, с черными пятнами на спинах, они укладывали в лодку кольцами трос. И когда трос сложился крутыми упругими жгутами. Талип поднял голову, оглядел борт и, поправив канат, привязал за трос веревку. Димка в высоких резиновых сапогах приволок сплавом бревно-наплыв.

— Давайте двое в лодку, — сказал он. — Но ты, Талип, становись на корму, будешь сбрасывать трос, но только слабины не давай, держи внатяг, а как дойдем до середины — шевелись, а то трос подрежет и развернет, опрокинет лодку.

— Ты нас за кого, Димка, принимаешь? Мы что, совсем не соображаем, да?

— Кто сомневается! Но коснемся берега — спроворьте: прыгайте в воду и закрепляйте трос за мертвяк, да половчее, поняли? Видишь, как течение рвет!

Ребята смотрят на воду. Старшинов отвернулся — скорее бы уж, что ли…

— Не маленькие, понимаем, — ворчит Талип и снимает на всякий случай сапоги.

— Природные условия строительства чрезвычайно сложны. Еще об этом в Москве предупреждали, — не совсем кстати заметил Старшинов. — Здесь, кроме вечной мерзлоты, тяжелейшая транспортная схема. Схема, схема.

— Все готово, — перебил его Тимуров.

Старшинов посмотрел на лодку — перегруз, запасу на два пальца, но промолчал: пока выходят на стремнину, успеют витков десять, не меньше, сбросить, и тогда лодка облегчится.

— Ну что, парни, будем выруливать? — спросил Тимуров.

— Будем, Олег Николаевич. Но, по-моему, надо брать наискось, против течения, с поправкой на снос, — и Димка показал рукой, под каким углом пересекать реку.

Тимуров только поскреб в затылке.

— А мне сдается, — сказал я, — что если держать вверх по течению, трос подхватит водой и образует подкову, своеобразный веер, да так натянет, что опрокинет. Резать реку надо наискосок, по течению, да попроворнее, чтобы укладывать трос в одну линию. Течение в этом случае должно само подсобить переправе.

Старшинов прикинул, кивнул. Димка понял и развил мысль дальше:

— С учетом течения зайдем лодкой повыше и резанем?

Обо всем ребята договариваются сами. «Руководить — это зачастую не мешать людям работать», — вспомнились чьи-то слова.

Мертвяк — камень-валун перехвачен тросом и захлестнут восьмеркой. Узел находится ближе к основанию валуна, но не на самой земле, а так, чтобы трос не мог подрезать камень, но в то же время и не мог бы соскользнуть. Основательно работают ребята, особенно Талип, толковый парень. Но тем не менее тревога меня маяла. Да и Старшинову было не по себе. Если бы можно было рассчитать, взял бы карандаш, бумагу, и все ясно, — сказал он еще. А тут кто предскажет исход? Какое дно? Гранитные козлы, гранитный порог? Одним словом, эксперимент…

Сейчас мне это слово «эксперимент» казалось каким-то безликим.

— А если утопим бульдозер? — не выдержал я.

— Давайте не думать об этом.

— Вот я не уверен, — досадовал Старшинов, — а они очень даже уверены в себе. Можно подумать, всю жизнь то и делали, что бульдозеры под водой протаскивали. Ланцов, тот и вовсе: скажет, вроде бы совет держит, а сразу ясно становится, что сам уже все решил.

Димка дает последние указания водителю тягача.

— Ты, батя, — говорит Димка, — не рви машину, плавно действуй, чувствуй на крюке груз, понял?