— Во-во, камень на шею, — подытоживает Талип.

— На шею не на шею, а вот второй якорь с кормы бросить надо, — говорю я.

— Совершенно верный, — подхватывает Талип.

И Димка усек:

— Можно подобраться по якорному канату и ногами ощупать дно.

— Уловил — понятно…

Я снял пиджак и набросил Димке на плечи.

— Да ты чего, дед, как маленькому…

И снова навалились на весла парни, но уже не так прытко шла лодка, как поначалу, — чувствовалось, устали. И снова в поперечнике реки работа… Прощупали дно и на этот раз вернулись мокрыми, холодными, но довольными.

— Надо взять повыше, самую малость, и уступ обойдем, — посиневшими непослушными губами едва выговаривает Димка и бежит к костру.

Андрей прикатил старый автомобильный баллон, и теперь он горел, облизываясь жирным языком дыма.

— Лучше маленький Ташкент, чем большая Колыма, — присаживаясь к костру и дрожа всем телом, говорит Талип.

Пока ныряльщики согревались чаем, ребята прицепили трос, изменили угол натяжения, как и предлагал бригадир, и тогда уже Димка взгромоздился на валун и свистнул. Все приготовились. Димка закрутил над головой беретом. Тягач, натужно выдохнув клубы черного дыма и отчаянно натянув трос, скребанул, да так, что из-под траков вырвался сноп искр. А Димка все крутит беретом над головой, и видно, как что-то кричит, а что — не слышно. Цыган догадывается и поддает газу…

Наконец бульдозер вынырнул у противоположного берега. Старшинов вздохнул с облегчением.

— Почему вас комары не грызут? — исхлестываясь веткой тальника, спросил он не к месту.

Димкина бригада закрепилась на правом берегу Колымы.

Парни думали, отроют бульдозером котлован, забетонят основание, поднимут тридцатичетырехметровую опору, натянут провода — и готов воздушный мост. Подадут энергию — оживай, стройка, и здесь, на правом берегу! Поначалу работа шла неплохо. Но как только содрали верхний слой, оголился сплошной валунник. Кувалда, лом, клин, лопата — называется это просто: выемка котлована вручную, круглосуточно, до изнеможения.

Ребята с азартом зарывались все глубже в скалу. Только повар был недоволен и жаловался:

— Я стараюсь, а они ложку мимо рта проносят.

Но вот над котлованом поднялся лес арматуры, бригадир замерил контуры, пригласил геодезистов. Геодезист, а с ним тоненькая девушка с рейкой (ребята перевезли их на катере) Полдня лазали по арматуре, мерили, стреляли нивелиром, пока не достигли нужной отметки. И тогда сказали «стоп».

Теперь дело за бетоном. Но бетон не бульдозер, подводным способом не переправишь. Техотдел управления разработал проект производства работ, даже определил сроки подачи бетона. Предполагалось навести понтонный мост и вообще все сделать по науке. Но пока не было ни барж, ни понтона, ни такелажа. Вот тут-то лэповцы и попросили начальника СМУ принять их по неотложному делу.

— Мы, — начал Димка, — к вам со встречным планом…

И раскрыли перед Георгием Петровичем свой план. Здесь были и цифры, и выкладки, — и, главное, мысли: из пустых железных бочек соорудить плот, натянуть через Колыму трос и на этом плоту перевозить в бадьях бетон. А просьба заключалась в том, чтобы выдали две бадьи для бетона и разрешение на бетонные работы.

У Георгия Петровича заблестели глаза, но он тут усомнился.

— Рискованно.

И тут напомнили Старшинову о Заполярном. Когда там до время перекрытия русла оставалось уложить последние кубы бетона, то перемычка, отгораживавшая реку от котлована, в котором работали строители, вдруг стала хлябкой, а паводок напирал с катастрофической силой. Надо было продержаться еще немного, дать возможность прикрыть плитами свежий бетон и вывести из котлована людей и технику. Неожиданная, но единственно верная команда: бульдозерам всем враз подвинуться к самому гребню и держать плотину.

Тридцать восемь машин вытянулись в одну линию — нож к ножу — и по одной команде двинулись вперед, толкая перед собой вал суглинка, и там, наверху, замерли, натужно рыча, сдерживая гребень перемычки. А тут еще ЧП — в горле отводной траншеи застрял лед. Затор. Река мгновенно подпрыгнула к самому гребню перемычки. Подул ветер, повалил снег. Сразу потемнело. Взрывники, скользя, вскарабкивались по откосу траншеи. Внизу клокотала вода. Чертыхаясь, ребята спустились обратно, к затору не подберешься. На лодке тоже нельзя: закрутит в водовороте, не успеешь уйти — подорвешься. Надумали пустить взрывчатку на плотике. Прикинули скорость течения, отрезали нужной длины кусок бикфордова шнура, связали несколько бревен, досок — плыви! Светлячок шнура покачался в горле траншеи, но вдруг остановился, покружился на месте и… поплыл обратно.

— А-а! За камни! Прячьтесь! — закричал Димка, а сам, уже не помня себя, в азарте, что ли, с шестом побежал к воде. Дымок окутывал взрывчатку. Димка с силой толкнул плотик на водобой, сам упал за какое-то укрытие. Плотик стремглав унесся вниз, секунда-две… Громыхнул взрыв, лед брызнул выше скал.

Старшинов еще тогда подошел к Димке. Тот сидел на обломках опалубки сухой, длинный, похожий на мрачную птицу, курил.

— А вы говорите — стиляги, — улыбнулся Димка.

— А могло бы…

— Могло бы… Вот захлестнуло бы сотни людей, тогда бы?

Этот случай и вспомнился сейчас Старшинову.

— Ну, быть по-вашему, — согласился он. — Только давайте прежде опробуем на холостом ходу.

Димка с Талипом, булькая по воде, забрались на свой капитанский мостик. Димка навалился на кормовое весло, Талип, отталкиваясь шестом, свалил нос парома в реку и направил по тросу удерживающее паром кольцо. Как только паром взял нужный угол забора воды, бочки весело загрохотали по мелководью, спружинили на глубине, трос туго натянулся, зазвенел. Забурлила из-под кормы вода. Подхваченный течением паром стал быстро удаляться от берега, строгая за собой белую стружку пены.