— Да ну? Я думал, он живет в Голливуде…

Крейг был не в настроении развивать эту тему. Он вообще был не в настроении. Мы остановились у шикарного особняка. Мерцающие за деревьями окна. Узнаваемые рэп-басы. Чьи-то голоса.

— С тебя десять долларов, Миша, — повернулся ко мне Крейг.

— За что?

— Я заплатил толл перед Джордж Вашингтон. Плюс бензин.

— У меня нет денег. Вычти из того, что я получу, когда толкнем траву.

— Нет.

— Нет? — переспросил я огорошенно.

Крейг не ответил. Он мрачно и обреченно смотрел в темноту.

Я отдал ему десятку, и мы вышли.

— А здесь красиво, — я огляделся по сторонам. — Просто парк, а не участок.

Я сделал несколько шагов в сторону бассейна. Он с силой схватил меня за локоть. Лицо было искажено. Он толкнул входную дверь и вошел в дом. Я за ним.

Внутри меня чуть не сбил с ног матерный речитатив Стоки Фингаза, клянущегося, что нет ничего хуже продавшихся ниггеров, которые единственно на что годятся — это стирать ему портянки в тюрьме. На огромном кожаном диване и в креслах расположились упитанные белые парни с холеными лицами, в бейсбольных кепках, в майках «Поло», осоловевшие от травы. По кругу ходил блант, на столах кучки марихуаны. В общей сложности на килограмм. Все с отсутствующим видом смотрели на экран с порнофильмом. Парень с коротким ежиком — самозабвенно. Он заведен, его глаза широко раскрыты. Он комментировал происходящее с профессионализмом футбольного репортера.

— Щас за грудку, — говорил хриплым, ржавым, как заброшенная пилорама, голосом. — Щас наклонит ее дюйма на четыре вперед. Видел, как он это сделал, Джек?

Самый представительный встал с места.

— Пойдем со мной, Крейг, — кивнул нам обоим.

Поднялись наверх в спальню.

— Отчим и моя мама недавно купили, — показал парень на огромную водяную кровать. Трех- или четырехспальное лежбище на всю комнату, верх из прозрачной пленки, видно, как внутри перекатывается вода. Парень прыгает на постель, постель колышется, он вместе с ней.

— Не протечет? — спрашиваю.

— Ни в коей мере. Протекает только отчим.

— Смотри, что еще у меня есть. — Он извлекает из стола пистолет и вертит в руках. — Еще не применял, но хотелось бы. Если надо, застрелю поганого ниггера. Думают, что только у них пушки. Не обижайся, Крейг, к тебе не относится, сам знаешь, что я не про тебя. Спускайтесь вниз, ребята, деньги принесу в гостиную.

Мы спустились, парень остался играть с пистолетом.

— Надеюсь, ты принес нам хорошую траву, — поднял один голову с дивана. — Потому что мы курим лучшую, не как негры с Джексон авеню.

— Тебе не нравятся негры? — повернулся я к нему.

Крейг нервно дернул плечами.

— Есть черные, а есть негры, — ответил тот. — Не обижайся, Крейг. Ты нормальный парень, но сам знаешь, что среди таких, как ты, есть ниггеры.

Крейг молчит. Ему хочется поскорее уехать. Я смотрю на парня на диване.

— Знаешь что, — говорю, — эти самые негрилы с Джексон авеню смеются над вами. Америка завяла бы и стухла без тех, кого вы зовете ниггерами. Удивляюсь, почему Крейг не влепил одному из вас.

— Влепил? — отозвался другой. — Крейг все еще верит, что он на плантациях, и вкалывает на нас вместе с Андре.

Крейг не торопясь взял со стола кухонный нож, воткнул в диван, где они сидели, и аккуратно вспорол. Все вскочили с мест. Наверху раздался топот. На лестнице стоял представительный и наводил на нас пистолет.

— Я тебя замочу, негр! — крикнул он почему-то мне, а не Крейгу.

Мы с Крейгом вылетели на улицу. Весь путь назад молчали. Когда подъехали к его дому, он резко остановил машину и выключил зажигание.

— Вонючие расисты, — пробормотал я, чувствуя свою вину.

— Ты сорвал дело. — Крейг говорил на повышенных тонах. — Кто тебя просил открывать рот? Как я приду к Андре без денег? Что ты знаешь о расизме? Ты когда-нибудь ходил по Нью-Йорку с темной кожей? Ты знаешь, какое это ощущение? Что ты понимаешь во всем этом, скажи мне?

Он вышел из машины, хлопнув дверью.

Ночью зазвонил телефон, донесся голос Крейга:

— Я был вынужден ему все рассказать. Андре говорит, что разнесет тебе башку. За твое сочувствие к неграм в особенности.

Что я делаю в Нью-Йорке? Надо быстрее отсюда сматываться.

* * *

«Глубокоуважаемый мистер Найман.

Вы обратились в нашу адвокатскую контору с намерением начать процесс по поводу ущерба, нанесенного вам в автобусе на перекрестке восемьдесят седьмого и девяносто пятого хайвэя. Мы принялись за ваш процесс и в первую очередь встретились с обследовавшим вас в тот день врачом госпиталя „Нашей Леди Заступницы“ в Бронксе доктором Дугласом.