— Пистолет? У меня даже дома нет.

— Плохо, — произнес он строго, назидательно и с упреком. — Еще скажешь, что у тебя нет зеленой карты.

— Карта есть. — Я хотел уловить связь, тщетно. — А что, обладатель зеленой карты обязан иметь пистолет?

— Обязан, — отрезал Морисси с безапелляционной уверенностью. Он был мною сильно недоволен. — Спроси у Тени.

— Тень, — сказал я, — у тебя дома есть пистолет? — Весь разговор был абсурдным, и я опять готов был прыснуть.

— Мой пистолет круче самой отвязной шлюхи с Сорок Второй, — отчеканил Тень. — За одну ночь отправляет спать двадцать отчаянных ниггеров глубоким сном. — Непонятно, был у него пистолет или он просто выдал изречение, которое для него одного кое-что значило. — Я бы даже сказал, вечным сном, — добавил равнодушно.

В нас он не нуждался. Он был невероятно собран. Из-за этого все, что он говорил, смахивало на глубокие изречения. Все замолкали, и ты тут же принимался обдумывать смысл сказанного.

— «Шлюха это… — вникал я в слова Тени. — Как пистолет. Пистолет стреляет, и шлюха… Стреляет… То есть укладывает. Да, точно — метко сказано. Пистолет — девица легкого поведения!»

— О таких я еще не слышал, — заметив мою озадаченность, решил поддержать меня Педро. — Чтобы за одну ночь двадцать самых отчаянных ниггеров. — Он захихикал. — Это не мама Морисси?

— Вы сейчас говорите о моей маме? — полюбопытствовал тот. Просто поинтересовался, о чем речь, будто разговор шел на отвлеченную тему. Скажем, дискутировалось, справедлива или нет политическая система страны. Он и не думал обижаться. — Я толком не знал свою маму, так что ничего про нее сказать не могу. — Он доверительно делился информацией, желая внести в общую беседу свою лепту. — Знаю только, что она была властной женщиной. Ей три негра из трех разных штатов одновременно присылали алименты за детей, которых у нее от них не было. Не знаю, как у нее получилось их так напугать. Мне она говорила, что я родился от бездомной собаки и пакетика крэка, который обронила местная проститутка в нашем квартале. Только, по-моему, она хотела этим сделать мне приятное. Она вообще любила делать людям комплименты.

Теперь мы стояли в квадрате двоящегося синтетического света от подслеповатого фонаря, окруженные кромешной тьмой. Педро был возбужден, прыскал, подхохатывал.

— Защищайся, — велел он мне и, прикрыв левую скулу, показал как. — Сейчас буду атаковать тебя с правой.

Я встал в стойку. Вместо ожидаемого удара с правой он довольно болезненно ударил меня носком ботинка под колено. И разразился гоготом.

— Ты думал, я тебя руками буду атаковать, верно? — Он потерял контроль над собой и ржал идиотически.

Я к нему истерически присоединился. Мне было больно, но я тоже не мог бороться с накатившим приступом смеха.

В темноте светилась розовым неоном вывеска: «Темная сторона». Тем же цветом под ней горело: «Эбеновые девушки».

— Звезда, про которую говорил Миша, привела нас в место обетованное! — произнес Морисси нараспев, подражая, надо полагать, пророку.

— Зайдем, сделаем доброе дело! И сразу домой смотреть бейсбол, — выразил общее настроение Педро.

Сама возможность войти сейчас внутрь стрип-клуба выбила меня из колеи. Я заметался взглядом по полупустой стоянке с тремя траками.

— Мы где? — беспомощно сказал в пространство. — Мы ведь совсем недалеко от Нью-Йорка. Кажется, я узнаю это место. Мы тут проезжали на микроавтобусе, — нервно затараторил, напоминая им, что попали сюда, ища путь к дому. — Мы в двух шагах от Нью-Джерси Тернпайк. Где-то здесь остановка «грейхаунда».

— Совсем не думаешь о других, Миша, — притворно нахмурился Педро и от собственной шутки опять залился смехом.

Морисси повел себя точь-в-точь, как когда завелся насчет важного дела в Нью-Йорке. На него накатила волна деловитости.

— Не зря я сегодня пошел на работу, — с остервенением забормотал он. — Еще утром спросил себя: идти на работу или нет? И как выгадал, что пошел! Ведь и проснулся с чувством, что обязательно случится что-то очень важное. Но даже не подозревал, насколько.

Он был в сильнейшем вдохновении. Ему не терпелось поскорее оказаться внутри. Он все время подстегивал остальных, спрашивал, что же мы тут стоим. Теперь ему так же позарез требовалось быть в клубе, как до этого в Нью-Йорке.

Он уже шел к двери. Вся наша компания бросилась за ним. Вернее, трое — я уныло плелся в хвосте.

— Все оплачу! — заорал в неописуемом восторге Морисси в дверях бара, подняв обе руки вверх. Приветствие было адресовано не столько девушкам, сколько обслуге в благодарность за то, что она дает возможность так проводить время.

Когда я вошел, внутри пахло горелой резиной, как когда машина резко тормозит или резко разгоняется. Запах исходил от силуэтов двигающихся на сцене женщин. Шагая, я ежился под взглядами посетителей. Бородатые мужики, припарковавшие свои грузовики на стоянке, были для меня героями байкерских фильмов восьмидесятых годов. Там сцены, когда на стриптиз является ничего не подозревающий новичок, всегда заканчивались дракой.