— Это ваш единственный довод? То, что Хирш не оставил записки?

— Есть и другой довод, хотя в суде он показался бы не слишком убедительным. В нашем городе сильно пьют. У нас тут полно весьма состоятельных людей, которым некуда девать свободное время, и они начинают пить. Потом, у нас хватает всяких нервных ответственных работников, которые наживают себе на службе язву, и они тоже пьют больше, чем позволяет здоровье. Наконец, здесь полно рыбаков, которые знают, как обращаться с бутылкой. Так вот, я никогда не слышал, чтобы среди этих пьяниц, которых в наши дни называют алкоголиками, кто-нибудь совершил самоубийство. Я однажды спросил у одного психиатра, который проводил тут лето, — почему? И знаете, что он ответил? Он сказал: потому, что они уже делают это. То есть он считает, что эти алкоголики — настоящие самоубийцы, только они убивают себя постепенно. Что-то в этом есть, а, рабби?

— Что ж, это я могу понять. А как с юридическими доказательствами — есть хоть что-то?

— Кроме отсутствия записки и того факта, что Хирш был пьян, — ничего определенного. И именно второе обстоятельство для меня является решающим. Обычно человек, который накладывает на себя руки, делает это с ясной головой. Мой опыт подсказывает, что, решаясь на этот последний шаг, он уже не ищет лазеек, потому что он все продумал и убедил себя, что это логичный и единственно возможный выход.

А возьмите обстоятельства, при которых Хирш напился, — не похоже это все на поведение человека, решившего покончить с собой. Все это больше похоже на нелепый несчастный случай.

Когда миссис Хирш позвонила, что ее муж пропал, мы сообщили об этом в отделение полиции штата и во все близлежащие отделения местной полиции. Патрульные из полиции штата вспомнили, что видели соответствующую описанию машину, припаркованную на 128-м шоссе, у поворота на дорогу, которая ведет к Годдардовской лаборатории. Они поехали туда, машины уже не было, но на том месте патрульные нашли смятую бумагу и картонку — упаковку от бутылки водки. В ней была поздравительная карточка, адресованная одному типу, который живет прямо напротив Хирша. Немножко рутинной полицейской работы — и мы узнали, что бутылка была доставлена Левензонам — так зовут этих соседей — после того, как они уехали в храм. Водитель попросил Хирша расписаться за нее и передать Левензонам, и Хирш согласился.

— Понятно.

— Ну вот. Ясно, что он не стал бы распаковывать бутылку только для того, чтобы взглянуть на нее. Должно быть, сделал пару пробных глотков. Иначе зачем бы он останавливался на повороте? Наверное, ехал в лабораторию, остановился выпить, а потом решил вернуться домой, чтобы добить эту бутылку. Собственно говоря, это объясняет, почему он вообще напился. Сам бы он не пошел покупать бутылку — он старался держаться от спиртного подальше. Ну, а когда она свалилась на него с неба, да еще накануне праздника, — можно себе представить, что ему это показалось чуть ли не указанием свыше!

— Сомневаюсь, чтобы даже самый набожный верующий — а Хирш, по-моему, к их числу не принадлежал, — мог подумать о бутылке водки как о даре Божьем, — сказал рабби с улыбкой. — Но так или иначе, вы считаете, что все говорит в пользу смерти в результате несчастного случая?

— Вообще говоря, у нас сложилось именно такое впечатление. Но не забывайте, что для полиции было естественно отдать предпочтение этому выводу, а не версии самоубийства. Безусловно, страховая компания посмотрит на все это несколько иначе.

— Да ну? Они провели расследование?

— Еще нет, — сказал Лэниган, — но проведут, обязательно проведут.

Когда Пат Хирш в сопровождении Лиз Маркус вернулась на лимузине похоронного бюро домой, она обнаружила у тротуара машину доктора Сайкса. Его маленький родстер преодолел путь от кладбища гораздо быстрее большого лимузина.

— Зайди, Лиз, — сказала Пат. — Выпьем чаю.

— Спасибо, но я, наверное, пойду. Джо там сидит с детьми, а он хотел вернуться на работу.

Лиз порывисто поцеловала подругу (на протяжении всей церемонии похорон она проявляла больше эмоций, чем Пат) и ушла, пообещав, что постарается зайти вечером, когда уложит детей.

Доктор Сайкс открыл перед Пат дверь и пропустил ее вперед.

— Вам не нужно было тратиться на аренду лимузина, миссис Хирш. Я мог отвезти вас туда и обратно.

— Я знаю, но мне показалось, что как-то неуместно ехать на похороны в спортивной машине. Приготовить вам что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, мне нужно возвращаться в лабораторию. Я только остановился на минутку — спросить, все ли было, как надо.

— О… — Пат сняла пальто. — Все было очень достойно, правда?

— Думаю, да. Я не могу оценить должным образом, потому что все читалось на иврите. Кажется, это был иврит… или идиш? Нет, иврит. Идиш похож на немецкий, и я бы уловил хоть какие-то слова — я ведь читаю много научной литературы.

Пат порылась в сумочке.

— Рабби дал мне вот эту брошюрку с текстом молитв и английским переводом на противоположной странице, так что я могла следить за службой, но я была настолько не в себе, что просто положила ее в сумочку.