Шутливо отдав честь двумя пальцами, закрыла рот и, сложив руки на парте, примостила на них голову - я всю ночь глаз не закрыла, и сейчас лишние полчаса сна мне не помешают.

Но вы, наверное, догадались, что поспать мне хрен кто дал.

Злая, как бешеная гиена, в класс влетела Люба и сразу наехала на меня:

– Какого хуя ты с утра уехала с моим водителем?!
– проорала она так, что даже учитель, который флиртовал с моими одноклассницами, посмотрел на нас.

– Начнём с того, что это мой водитель, - пробурчала я в изгиб локтя. Просыпаться отчаянно не хотелось.
– И моим он будет ровно до того момента, пока отец не скажет обратного. Do you understand me?
– Сначала была почти гробовая тишина, а потом учитель проорал:

– Люба, не смей!
– На ультразвуке просто проорал, поэтому я поспешила поднять голову, чтобы увидеть, что эта инфузория таки учудила уже.

И вовремя я это сделала!

Ибо когда я выпрямилась, в том месте, где лежала моя голова, с недюжей силой приземлились ногти крашеной брюнетки.

– Однако, - удивленно сказала я, когда девушка отскочила от парты, прижимая к себе руку со сломанными ногтями, а три нарощенных обрубка сиротливо валялись у меня на парте.

Когда Донцовы увели рыдающую Любу в медпункт, который ей не требовался, но девушка упорно орала, что у неё сломана рука, я, свернув вырванный из тетрадки листочек, брезгливо стряхнула кусочки застывшего геля со своего стола.

Даже не поленилась его сырой тряпочкой протереть и снова улеглась досыпать.

Знаете, это первый раз, когда я уснула на уроке, но так сладко я давно не спала!

У нового учителя такой приятный голос. Чуть хрипловатый, грубый, но ласковый одновременно! А ещё он немного картавит! И это прекрасно звучит в его исполнении!

Громова, влюбленную дуру выруби, окай?

Действительно, чёй-то я? Про голос его думаю…

Ещё одна загадочка в мою копилочку.

Положу её рядом с “Почему я оказалась в классе наедине с новым учителем?”

Да, они определенно будут хорошо смотреться рядом.

А теперь вернёмся к насущному:

Почему я, блин, оказалась с Ним наедине?

Александр Андреевич сидел за своим столом, оперевшись подбородком на сцепленные в замок руки и как-то пошло и предвкушающе улыбался.

Резко выпрямив спину, полезла за рюкзаком и, сложив туда учебники, быстро поднялась с места.

– Села!
– приказал учитель с той же пошловато-предвкушающе-вежливой улыбочкой, а я не осмелилась ослушаться, поэтому, прижав рюкзак к груди как последнюю защиту, села на место.
– Хорошая девочка, - похвалил он, встал со стула и направился ко мне.
– Объясни-ка мне, Громова, какое право ты имеешь спать на моих уроках?

– П-простите, - пискнула я, вжимая голову в плечи. Он был непозволительно близко. Слишком близко. Настолько, что я чувствовала его дыхание на губах.
– Такого больше не повторится…

– Конечно, не повторится, Беатриса, но, чтобы твои слова оказались правдой, тебя надо наказать.
– И он потянулся ближе…

Где-то года четыре назад к нам в гости приходили Романовы, и взрослая Ярослава показывала мне на своём брате пару приёмов самообороны, если кто приставать будет. Тогда я лишь отмахивалась и говорила, что ничего такого не будет, но взбалмошная девушка настояла, чтобы я выучила хотя бы один удар, который поможет мне выиграть время и убежать…

И вот сейчас, когда его нос касается моего, рука сама взлетает и бьёт его в горло.

– Простите-простите-простите!
– запричитала я, перешагивая захрипевшего учителя.
– Я понимаю, это больно, но потерпите, и все пройдёт.

– Громова, твою мать!
– заорал пришедший в себя русист, а я выскочила из класса и подстреленной ланью понеслась в кабинет истории.

Физрук и Романова гордились бы мной.

И все-таки я слабо ударила, потому что Ярослава говорила, что минут десять он дышать через раз будет, а тут за минуту оправился.

С нетерпением дождавшись окончания шестого урока, мелкими перебежками, чтобы ненароком не попасться на глаза Александру Андреевичу, выбежала из школы и, предупредив Василия, что у меня дополнительные курсы по кулинарии, прямиком, через задние ворота, сбежала в клуб.

От моей школы до Пустоты минут сорок на электричке, так что в клуб я попала усталая, помятая и о-очень злая.

Пустота пустовала, только Антон с постной миной протирал бокалы.

Увидев меня, парень тряхнул живописным ирокезом, снова заплетенным во множество косичек, задорно улыбнулся и, отложив стаканы, направился ко мне, широко расставив руки для объятия.

– Бяточка, ты пришла!
– будто не веря своим словам, воскликнул парень, заключая меня в свои крепкие ручонки, которых, как бы я ни старалась, я не смогла избежать.

– Конечно, она пришла!
– усмехнулся Игорь Павлович, сидевший за самым дальним столиком. Мужчина, перелистывая страницы чего-то эдакого, лениво потягивал кофе.
– От такого предложения невозможно отказаться.

– Ну, не так уж и невозможно, - пожала я плечами, а предполагаемый работодатель удивленно приподнял брови.
– Семейка у меня та ещё.