– Ясно, ты - зло, Дэйви. Древнее и могущественное. Грешный, грешный омега. Об этом все знают с тех пор, когда первый из омег скормил то злополучное яблоко своему альфе. Ничего нового, Дэйви. Лучше ответь, что с Гэбом? Ты упомянул доктора Холла и четыре руки Гэба, и я, честно, не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Габриэль тогда пытался догнать меня. Случилась жуткая авария. Он очень сильно пострадал. То, что от него осталось, а это очень немного, Хью, доктор Холл сложил в синтетическое тело. Таким образом, он продлил его жизнь на пару лет, но эта пара лет практически подошла к концу. Всё, что он делает сейчас - всё это ради тебя, Хью. Поэтому... не будь мудаком, время идёт на часы. Может быть сутки, но не больше.

– Что ты несёшь, Дэйви?!
– я схватил его за плечи и тряхнул, желая только одного, чтобы все эти признания оказались очередной игрой.
– Что вы с Гэбом на этот раз затеяли?! Что вам ещё от меня нужно?! Я не верю тебе, ни единому слову, слышишь?!

Я уже не понимал, ради чего должен был сохранить рассудок и какие цели преследовал, ввязываясь в эту историю. Моя жизнь летела под откос от всей этой правды, которую я рад был бы не знать.

– Мы почти на месте, Хью. Прошу тебя, успокойся!
– он железной хваткой взял меня за грудки и встряхнул в ответ.
– Злись на меня, если хочешь! Но Габриэль здесь ни при чём!

Тонкие руки, в жизни не державшие что-то тяжелее электронной виолончели, а на деле способные в одно движение проломить мою грудную клетку - ещё один сюрприз от омеги Ар-Ди.

– Дэйви, - я замер, а потом обнял его так, как делал это всегда. Его пальцы разжались, и он прильнул ко мне, - ты нашёл такое неподходящее время для своих признаний. Скажи, почему всё-таки ты выбрал его?

– Я понял, что нужен ему. Только я могу быть рядом с ним.

– Только ты?

– Его одиночество не может разрушить обычный человек. Габриэль невыносим настолько, что люди бегут от его общества, едва он покажет им хоть малую часть себя настоящего. А я могу противостоять ему.

Тем временем фургон остановился, а из-под песка перед нами выросла закрытая платформа - лифт в подземелье.

Спуск был длинным и по ощущениям тянул этажей на девять-десять. Дэйви вновь положил руку мне на запястье и прошептал:

– Пожалуйста, побудь с ним тем, кем ты был до тех пор, пока не встретил меня.

Габриэль ждал нас на входе в просторную залу, освещённую так ярко, будто через имитацию купола с небом над нашими головами действительно светило солнце. В этот раз он был одет в свободные штаны с красным психоделическим принтом и длинный белый жилет с рваными полами. Глаза были подведены чёрным, кожа на открытых частях тела была ещё более жуткого пепельного оттенка, чем во время нашей последней встречи. Если бы не рассказ Дэйви, я посчитал бы этот наряд очередным маскарадом.

– Привет, братишка, - он протянул мне одну из своих рук для приветствия, а другой обнял, похлопывая по плечу.

– Привет, Гэб.

– Как добрались?

– У Зака сердце останавливалось. Хорошо, что фургон был с медкапсулой.

– Что-то ты подозрительно тихий, даже ни разу с кулаками на меня не кинулся. Где мои любимые братские объятия с катанием по полу?

– Гэб...

– Сдал всё-таки, - он окинул притихшего Дэйви менторским взглядом и разочарованно покачал головой, - испортил мне весь сюрприз.

У моего брата то ещё понятие о сюрпризах. Я каждый из них до конца жизни помнить буду.

– Ты обещал мне голую, ничем не прикрытую правду, не забыл?

– Как я мог, братишка. Конечно, помню - правду и Дэйви на блюдечке с голубой каёмочкой. Дэйви можешь забирать прямо сейчас, а с правдой придётся немного повременить. Хочу осмотреть Зака. Я рассчитывал, что он прибудет сюда уже на своих двоих, а ты мне - 'сердце останавливалось'. Встретимся в блоке 'В' через полчаса. Располагайся пока. Здесь чертовски много места.

Гэб деловито крутанулся на пятках и отправился вслед за погрузчиком, катившим капсулу с Заком в медблок.

Я обернулся на Дэйви. На древнее зло было жалко смотреть.

– Ты же сам говорил, что он невыносим, - я легко сжал его предплечье, чтобы успокоить, - этот грубый выпад означает только то, что ты сам себе хозяин.

Дэйви вырвал руку и отшатнулся от меня.

– Это означает, что я не нужен ни тебе, ни ему!