Ты, индульгенций продавец,

Разбойник иль грабитель,

Мошенник, вор или подлец,

Монет изготовитель,

Кому вариться дочерна, —

Так прибыль ваша где, а?

Увы, растрачена она

На пьянки и на девок.

Звени, наглец, в свой бубенец,

Проныра и пройдоха,

Будь идолом простых сердец,

Всю жизнь играя плохо.

Зеваки отовсюду шли

Глазеть к твоей стоянке,

Но все доходы утекли

На девок и на пьянки.

Не таковы, — спаси, Господь! —

Крестьянин, швец и косарь,

И чьи в глуши душа и плоть

Томятся без вопросов.

Но как ни тщитесь удержать

Зашитое в подушки,

Вам всё равно их промотать

На девок и пирушки.

Разденьтесь, лучше, догола, —

В мешок за шмоткой шмотку.

Продайте их, — и все дела, —

За девок и за водку!

***

Я — Франсуа, чем удручён.

В Париже, что близ Понтуаза,

Рождён. Веревкою в туазу

Мой будет вес определён.

С английского

Уильям Шекспир

СОНЕТ 8

Если музыка ты, почему

Так тоскливо пристрастие к звукам?

Любишь ты, - отчего - не пойму?
–

Только грусть в этих звуках и муку.

В чём причина тоски, и печаль

Тайной вызвана скорбью какою?

Не с того ли, что более жаль

Кончить век одиноким, с клюкою?

Ты прислушайся к а к говорят,

В строй вступая, согласные струны, -

В-точь - семейство, в котором есть лад,

Где поют вместе старец и юный.

В звуках музыки спрятана суть:

Одиночества гибелен путь.

СОНЕТ 31

Ты оживила всех, кто уходил

За роковую грань, в страну теней.

В тебе их ум живет, душевный пыл.

Черты друзей в твоем лице светлей.

Я выплакал по ним всю горечь слез,

Шёл к исповеди в сень плакучих ив.

И, видно, жизнь на мой немой вопрос

Ответила, в тебе всё воскресив.

И тишину последнего приюта

В твоей душе нашли друзей сердца,

И всё, что я не досказал кому-то,

В глаза твои вошло и в блик лица.

И всех родных в тебе я узнаю,

Пока живу, пока в земном краю.

СОНЕТ 140

В тебе равны и ум и зло.

Такой и будь, но ран не трогай,

Чтобы меня не прорвало

Оклеветать тебя и Бога.

Нас обручили в небесах

Для счастья — бытия земного.

Пусть правды нет в твоих словах,

Солги! Солги, что любишь снова.

Я не могу, сойду с ума.

Врагу не пожелал бы это.

Поверь, мне целый мир — тюрьма.

Ты в ней живёшь, как лучик света.

Но если не разделишь путь,

Сумей хоть словом обмануть.

Томас Мур

(1779 — 1852)

***

Плыви, мой чёлн, пусть гонит ветер

Тебя к далёким берегам.

Спеши, ведь я не встречу там

Страны печальней всех на свете.

Я в ней влачил свой путь земной,

И волны мне как будто плещут:

«Под нами гибель, но похлеще

Оставшееся за спиной».

Плыви, челнок, и в штиль и в бурю.

В безбрежном море я готов

Внимать штормам, чем видеть то,

Что подлой свойственно натуре.

Но если где-то в мире есть

Враждой нетронутое место,

Где ложь людская неизвестна, —