Холод клинка стальной

Мысль, что ты умрешь

Или будешь больной.

1925

Гипнотизер{19}

Кто зовет меня:

"Вернись, вернись!"

Ропот чей доносится из мглы?

Неужели это бьют о мыс

Пенные тяжелые валы?

Водоросли,—

Век они росли! —

Выплыли и на берег легли,

Обвились они вокруг коряг:

"Мы тебя бы так не оплели,

Не тебя опутали бы так!"

Очень нежная морская соль

Шепчет мне, мерцая и лучась:

"Я б тебе не причинила боль

Острую, такую, как сейчас!"

Опустил я парус у озер,

Двух озер великой глубины,

Где приливы и отливы — вздор,

Несогласный с фазами луны.

И гляжу по целым я часам

В глубину сверкающих озер.

Никогда бы не поверил сам,

Что такая ты гипнотизер!

1925

Сахар был сладок…{20}

С гор, где шиповник турецкий расцвел,

Ветер был сладок и жарок.

Море лизало сверкающий мол,—

Сахар сгружали мы с барок.

Ты понимаешь?

Грузить рафинад!

Легкое ль это занятье?

Сладко! Но сотню красавиц подряд

Ты ведь не примешь в объятья!

Позже ходили мы к устью реки

К рыбницам Нового порта

[13]

.

Грузчиков не было. С солью мешки

Сами сгружали мы с борта.

Стал, как китайский кули

[14]

, весь бел,

Руки изъело и спину.

Долго потом я на соль не глядел,

Видеть не мог солонину.

Сахар был сладок,

И соль солона.

Мы на закате осеннем

Вспомним про то за бутылью вина,

Прошлое снова оценим.

Время уходит!

Тоскуй, человек,

Воспоминаньями полон,—

Позднею осенью падает снег,

Тает, не сладок, не солон.

Ну-ка, приятель, давай наливай!

Тает, не сладок, не солон…

1925

Норд-ост{21}

Я, норд-ост, родился в тундре,

Но ее покинул вскоре,

Чтоб иные видеть зори

На далеком Черном море.

Выл я в горном коридоре,

На степном ревел просторе,

И теперь, рожденный в тундре,

Я бушую в теплом море.

Так, принявши облик бури,

Мы летим. Пора настала,

Чтоб о нас иное море

Днем и ночью грохотало.

1925

Торговцы тенью{22}

Мы знаем цену каждому мгновенью.

Платить за всё придет однажды срок.

Я как-то раз пробрался на Восток.