– Не смей ехать с ним, слышишь? Он наговорит тебе всякого…

– Жень, ты ведь знаешь, что я не могу. Я должна поговорить с твоим отцом, я просто не имею права отказать ему, да и смысла не вижу. Чего такого страшного он может мне сказать? – я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.

Женя в два крупных шага приблизился ко мне, уверенно притянув к себе за талию. Он долго всматривался в мои глаза, тяжело дыша практически мне в губы. Его ладони нежно сжали моё лицо, отчего по спине побежали мурашки.

– Ась, он умеет убеждать. И я прошу тебя, обещай мне: что бы он ни сказал, думай своей головой и своим сердцем, слышишь?

Парень осторожно прижался к моим губам, целуя меня трепетно и до боли нежно, отчего казалось, что он прощается со мной.

Словно после разговора с его отцом, я уже не стану прежней.

– Я обещаю, – прошептала я в ответ, крепко обняв его и уткнувшись носом в его плечо. Он вдыхал запах моих волос, а мне вдруг пришли на ум строчки из известной трагедии Гёте: “Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!”

***

В машине Куликова-старшего приятно пахло дорогим мужским парфюмом и кожей. Он уверенно вёл машину, ехали мы в полной тишине, а я вся тряслась в преддверии серьёзного разговора.

– У вас С Женей всё серьёзно или вы просто для развлечения занимаетесь…

– Всё серьёзно! – поспешила перебить я, разговаривать с начальником и отцом моего молодого человека на тему секса совершенно не хотелось. – Он предложил мне встречаться и я согласилась. Ваш сын – удивительный человек, не влюбиться в него просто невозможно. Он умный, весёлый…

– Жаль, – Самуил Никифорович не дал мне договорить, продолжая спокойно вести машину, глядя на дорогу.

– В смысле?

– Жаль, что Вы успели влюбиться в моего сына, Анастасия. Тем тяжелее для Вас.

Я почувствовала, как ком встал в моём горле, я отчётливо понимала, что у этого мужчины есть множество рычагов давления, как на меня, так и на собственного сына.

– Почему вы так против наших отношений? Если дело в том, что я веду у него уроки, то осталась всего пара дней. Или я просто Вам не нравлюсь?

– Нет, что Вы. Вы крайне приятная девушка, воспитанная, умная, красивая. Но, как Вы уже слышали, я хочу, чтобы мой сын получил образование в Лондоне, а Вы – единственное, что его держит здесь.

– Он мог бы учиться здесь… – свовсем тихо пискнула я.

– Я думаю, Вы знаете, что сделать. Если Вы действительно любите моего сына – сделаете правильный выбор. На кону его будущее, его образование. Это обучение откроет перед ним новые двери, новые возможности, новых друзей по всему миру. Неужели Вы, будучи матерью, не захотели бы подобного для своего ребёнка?

– Конечно, захотела бы, – отрешённо ответила я.

– Вот и подумайте над моими словами.

Самуил Никифорович галантно открыл дверь автомобиля с моей стороны и предложил руку, помогая выйти. Я была в странном состоянии, не замечала ничего вокруг: ни бегающих в коридоре пятиклашек, не приветствующих меня старшеклассников, ни учителей, которые вежливо мне улыбались. Я открыла дверь в кабинет, запуская в класс некоторых ребят, ждавших меня в коридоре. Я механическим взглядом оглядел кабинет, на автомате выложила нужные учебники на стол и поняла, что я совершенно не готова вести урок.

Особенно, когда в кабинет зашёл Куликов.

Он подошёл к моему столу и положил на него какую-то тетрадь.

– Анастасия Евгеньевна, здравствуйте. Это тетрадь с домашней работой, ты… Вы просили сдать в начале урока.

– Ну, урок ещё не начался, но хвалю за оперативность и рвение к знаниям! – я выдавила из себя улыбку, забирая тетрадь и старательно игнорируя его взгляд. Я опустила глаза, чтобы не смотреть на него, потому что, кажется, это было выше моих сил.

– Ася, всё нормально? – сказал Женя совсем тихо, так, чтобы никто кроме меня не услышал.

– Всё замечательно, садитесь за парту, Евгений, – я подняла на него глаза и улыбнулась так широко, как смогла, в надежде, что моя улыбка не будет совсем уж фальшивой.

Кажется, Куликов не поверил, потому что он нахмурился и помотал головой, будто отрицая что-то. Как я и велела, он пошёл к своей парте, и достал нужные тетради и учебники, которыми так и не воспользовался во время урока: всё время он следил за мной и пытался поймать мой взгляд, натыкаясь на глухую стену моего игнорирования.