А дома, открыв картину, увидела, что ничего не осталось в ней от той фантастической реальности. Успею ли я прийти написать это снова, пока трава не утратит свою нежную прозрачность и сияние?

У меня еще полтора часа до литургии. Сейчас я могу подправить икону, раз не удалось передать ее заказчику. В комнате уже темно, а во дворе косые розовые лучи солнца ложатся на стол. Пока солнце краснеет и спускается в развилку сосны, я переделываю лик. Пучки седины в бровях у переносицы придают лицу святого странное, немного страдальческое выражение. Мне хочется это смягчить. А также уточнить многие линии и цвета - при комнатном освещении я много не заметила. На столе две банки с водой - в одной я мою кисточки, в другой стоит цветущая ветвь миндаля. Мне отдала ее мать Елена после воскресной поездки по соседним полям.

На литургии я еще полна зеленого сияния луча и благодарности за него. И, кажется, Бог рад, что я оценила Его щедрость и красоту - не зря он работал над отделкой этого мира. И от нас Он тоже хочет совершенства. Святости.

Среда

Я стала собирать с вечера свое рисовальное хозяйство. Спросила мужа, не поедет ли он на работу следующим автобусом, чтобы проводить меня на виноградники. Я вчера там следующий пейзаж присмотрела!

– Ну, не знаю, вряд ли, работы много, разве что выйти пораньше...

Ладно, нет так нет. Насчет выйти пораньше - это ж надо встать пораньше, а кто ж его поднимет?

В 6:00 прозвонит мой будильник, и я уже не сплю. Что если попробовать? И вот чудо - 7 утра, и мы выходим из дому, увешанные рисовальными принадлежностями.

Однако в саду уже работает Петер - он встал раньше нас и видно уже на утренней молитве был.

Шагаем по шоссе.

– Смотри, у тебя шнурки развязаны.

– А что я могу сделать? Мы что, можем остановиться? У нас что, есть время?

Вот мы на моем вчерашнем холме. Гордо показываю свои владения - пиршество красок и цветов миндаля.

Наш путь по той заветной тропинке мимо сторожевого дерева вниз, в туманную долину с виноградниками и оливковыми садами.

– Мне пора уже на мой автобус.

– А мы уже и пришли. Спасибо.

– Пока.

Облетают цветы миндаля. Здесь, на взрыхленной почве виноградника, деревья цветут так густо, как плотные кучевые облака. И пашня совсем лиловая или розовая.

Сегодня я решила быть отважной и рисовать все честно, как вижу, не смягчая - ну и пусть не верят.

Нежная голубизна неба, в нем кружево столбов электропередачи. Волнистое море пашни получилось почти красным, а на берегу - два миндальных деревца, как лиловые облачка, с высвеченными солнцем цветами. Если присмотреться, пейзаж, открывающийся мне - он уже нарисован. Небо - тонкой лиссировкой, а пашня - конечно, мастихином. Где у меня этот цвет...

Звонит телефон. Муж: "Я у сапожника, поговори с ним сама." Ну, и я препираюсь с сапожником.

Если просмотреться - пустой холст - это уже нарисованный пейзаж, только надо добавить кое-что, вот тут слева он явно просит... Где у меня этот тюбик... Нет, не то... Темнее... А тут линия потоньше...

Коряги виноградных лоз пока голые - ведь еще февраль. И тянутся они волнующимися рядами к дальней точке, где земля превращается в небо. Это у нас называется прозаично - перспективой.

На ветру краска застывает почти мгновенно, а если картину нести в руках, холст норовит превратиться в пропеллер. Писала я в тени домика, внутри которого - древняя, еще византийская цистерна - источник, питающий все окрестные сады.

А теперь иду по белой, залитой солнцем дорожке среди виноградников. И прежде, чем свернуть в оливковую рощу, намечаю свой следующий пейзаж.

На крутой холм взбегают ряды виноградных лоз. А грядки на пашне - как будто гребнем широким провели по земле - то есть по краске на холсте. На холме - несколько деревьев и дом отшельника. Я тогда думала, что это остатки старинной крепости.

Сегодня мне надо опять пойти в ульпан. Достаточно я уже прогуливала, пока писала икону. Ту самую, что я должна была передать с паломниками, но не удалось - самолет улетел без нее. В понедельник я сказала учительнице, что прийти не смогу.

– Так и будешь ходить только раз в неделю?

– Да, работы много...

– Жаль, - и печально покачала головой.

Нельзя мне пропускать занятия, а то как я буду с учениками молодыми и не очень в одной упряжке (все они красавцы, все они таланты, многие доценты), если у них мозгов кг по два, а у меня все мозги в радужке глаз и в кончиках пальцев, даже ни одного языка выучить как следует не могу.

Быстро загружаю белье в три стиральных машины (сегодня наша очередь стирать в общинной прачечной), быстро ем, пока стирает, быстро развешиваю, одеваюсь (на всякий случай юбка, хотя сегодня я поеду автобусом - хватит с меня автостопа).