Я взъерошиваю волосы и почему-то выдыхаю:

– Мне жаль. Ладно? Я не умею говорить классные вещи. Но мне жаль.

– Люцифер сделал то, что он отлично умеет делать – обманул нас. С нами играют, да так, будто мы куклы. То сводят с ума, то обезоруживают, то спутывают мысли. Уверен, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Да, я понимаю. – Неуклюже скребу носком ботинка землю. – Уж сводить с ума они точно умеют. Я сегодня сделал то, что никогда бы раньше не сделал.

– Например, вырубил меня?

Стремительно оборачиваюсь и округляю глаза. Дерьмо. Он все помнит! Черт.

– Я знал, – выдыхаю я и ударяю себя кулаком по лбу, – знал, что ты увидел.

– И, наверняка, ты удивился, почему я не разодрал тебе глотку.

– Да, такой вопрос крутился у меня в голове.

– Ты сегодня всех нас отлично подставил. И я разозлился. – Джейсон отворачивается и с силой стискивает зубы. – Я разозлился так, что действительно собирался свернуть тебе шею, ведь Норин рисковала собой, я рисковал собой, а ты поддался злости, ярости.

– Послушай, я не хотел... или хотел. Это сложно. Я просто...

– Именно потому, что это сложно, я не тронул тебя пальцем.

Мы смотрим друг на друга, и оборотень поводит плечами. Я опускаю голову.

– Я идиот.

– Да, ты идиот. Но ты молод, эмоционален, пусть отрицаешь эмоции. Я бы отыгрался на тебе, но проблема в том, что лежачих я не бью. А ты уже провалился сквозь землю.

– Ну, спасибо. – Я киваю и взмахиваю рукой. – Отлично.

– Но это правда. Ты запутался. Надеюсь, теперь в твоей голове все пришло в норму?

– Наверно. Я до сих пор считаю, что Ариадна опасна. Мы должны остановить ее.

– Она причинила тебе боль.

– Нет, – усмехаюсь я, откинув назад голову, – она не причинила мне боль, она просто превратила мою жизнь в жалкую пародию, она сделала меня чудовищем.

– И ты решил отомстить.

– Я думал, что поступаю верно.

– А сейчас ты что думаешь?

– Сейчас я думаю, что я кретин. Я врал вам всем, хотя именно вы спасали мне жизнь. Я врал Хэрри, пообещал ему вернуть Ари домой, а сегодня... сегодня чуть не...

Запинаюсь и до боли стискиваю зубы. Что со мной? Я не узнаю себя.

– Я даже связался с фанатиками.

– Что? – Джейсон недовольно сжимает пальцами переносицу. – Мэтт.

– Мне казалось, так нужно. Я... ладно. Давай.

– Что?

Мужчина опускает руки, а я отстраняюсь от машины и киваю.

– Давай, врежь мне. Я заслужил.

– Черт возьми. Не буду я тебя бить.

– Но...

– Мэтт, посмотри на себя. У тебя не лицо, а гематома. Я сейчас толкну тебя пальцем, и ты коньки отбросишь.

– Очень смешно.

– Но я не шучу. – Джейсон все-таки усмехается и устало покачивает головой. – Все, у меня больше нет желания распинаться и объяснять тебе, что ты хороший. Ладно? Давай, я закончу этот психоанализ, а ты просто выспишься и возьмешься за ум.

– Высплюсь... – Занудно ворчу я. – Было бы неплохо.

– Иди домой. Завтра еще увидимся.

– Как скажешь. – Я делаю несколько шагов назад, как вдруг понимаю, что на улице у дома не стоит пикап Хэйдана. Черт. Оборачиваюсь и свожу брови. – А где машина?

– А ты собирался вести ее без сознания?

– Нет, но...

– Завтра пригоню.

– Только пригони, иначе у меня будут проблемы. А у меня и так много проблем.

– Договорились. Может, тебя подвести?

– Нет. Я дойду. – Шмыгаю носом и киваю. – До завтра.

Джейсон отпивает пива, а я слабой походкой двигаюсь к своему дому.

Понятия не имею, сколько я плутаю вдоль улиц. Я помню, как ушел из дома, и меня раздирают на части противоречивые чувства. С одной стороны, отец привел домой врача-мозгоправа, который должен был перемолоть мои внутренности. С другой - он имеет, черт подери, на это право. Его сын постоянно где-то пропадает, оправдываясь, как семилетка, у его сына постоянно побои на теле, какие-то проблемы. Он волнуется. И не доверяет. И, да, мне хочется, чтобы отец верил в меня, ведь я никогда не был куском дерьма. Но мой папа обычный человек. Он даже предположить не может, что творится в моей жизни. Я не могу винить его за то, что он борется с неприятностями по-своему. Я должен понять его.

Я прихожу домой в районе трех ночи, собираюсь подняться сразу на второй этаж, но слышу шум телевизора в гостиной. Мои брови тут же хмурятся. Неспешным шагом я тихо прохожу по коридору, а потом застываю на пороге, увидев отца в кресле.

– Пап? – Растерянно протягиваю я, и он тут же оборачивается.

Отец, наверняка, не ожидал меня увидеть. Лицо у него вытягивается. И он озадачено хватается за пульт, чтобы сделать программу тише.

– Почему ты еще не спишь?

– Может, я буду задавать вопросы?