Простые и красивые, а по-другому и быть не могло, ведь у Бо прекрасный вкус. Он одевался лучше всех ее знакомых. Но самое главное, что подарок именно от него. Бо прочел письма и все-таки не забыл про ее день рождения.

Астрид прерывисто задышала от переполнявшей ее радости. Она с восторгом подхватила изящные часики и погладила продолговатый четырехугольный циферблат и ремешок-браслет. Краем пальца нащупала что-то на задней крышке, перевернула и поднесла к тонкому лучику лунного света, пробившемуся в окно. На металле оказалось длинное посвящение. Гравировка гласила:

«Один день, три осени».

Китайская идиома, о которой Бо рассказал несколько лет назад, означала:

«Когда тебе не хватает кого-то, один день разлуки кажется тремя годами».

Астрид прижала часы к груди и расчувствовалась.

Этой ночью Бо не выспался. После расставания с Астрид на лестнице, он понадеялся, что она спустится, как только найдет подарок, и час держал дверь приоткрытой, слушая стук дождя по узкому окну над кроватью. Раньше Астрид иногда пробиралась по ночам в крыло для слуг, чтобы поговорить. В этом коридоре располагались шесть личных комнат, а также общее помещение и столовая. И хоть жилище Бо было не самым большим – самое большое оккупировала экономка Грета, – но находилось за поворотом в укромном углу подальше от остальных. Астрид легко проскальзывала сюда, не привлекая внимания чужих ушей.

Но она так и не спустилась.

Глупо обижаться на ее отсутствие. Несколько часов назад Бо переживал, что она умрет или пострадает от проклятья. Ну, насчет последнего, честно говоря, еще ничего неизвестно. А еще она, должно быть, очень устала и просто пошла спать. Это не значит, что часы ей не понравились.

Бо потратил на них слишком много денег. На покупку машину ушла большая часть его сбережений, придется теперь экономить. Однако с Астрид это далеко непросто.

Убедившись, что гостьи сегодня не будет, Бо закрыл дверь и уселся на кровати, глядя на книжный шкаф напротив, забитый под завязку старыми журналами и книгами. Точнее сорока двумя книгами и потрепанной старой копией «Международного словаря Уэбстера», в которую Бо не раз заглядывал, стараясь пополнить словарный запас. Кроме того он прочел все эти книги по нескольку раз. У некоторых была оторвана обложка или сломан корешок, какие-то промокли, где-то загнуты уголки. Не важно. Бо купил их на честно заработанные деньги.

На верхней полке в окружении еще пяти его драгоценных томов стоял потрескавшийся керамический белый кролик – то немногое, что осталось от детства Бо в Чайна-тауне. Его дядя, скупой ублюдок, как-то упомянул, что эта статуэтка принадлежала бабушке Бо, в конце прошлого века нелегально иммигрировавшей из Гонконга в качестве невесты на продажу. Она передала кролика матери Бо, которая десять лет назад умерла во время эпидемии «испанки», оставив его в одиннадцать лет сиротой. За три года до того, как Бо впервые заметил Уинтера у боксерского клуба и украл его кошелек.

В тот день его жизнь переменилась.

Снимков матери не осталось, только кролик. А еще воспоминания о рассказанных ею старых китайских баснях про духов животных, которые разыгрывали людей. Ему очень нравились эти истории. После маминой смерти, он представлял себе, что ее дух смотрит на него блестящими черными глазами кролика. А возможно, он только делает вид, что на самом деле сейчас в это верит.

– Не смотри на меня так, мама, – обратился он к кролику и повернул статуэтку лицом к стене, чтобы не показывать свою скорбь. – Я знаю, что не могу обладать этой девушкой.

Конечно, он это знал. Он мог посидеть с Астрид всего в нескольких ресторанах города. Им нельзя было пойти в кино под ручку. Действующие в пределах штата законы против смешения рас запрещали ему на ней жениться. Черт, Бо даже светила тюрьма за простое прикосновение к Астрид на людях.

Так что да.

Бо понимал, что ему нельзя ее желать. Сознавал, что не сможет ею завладеть.

Но его бунтующее сердце отказывалось понимать и мучило, искушая Бо исподтишка, призывая действовать и лелеять надежду.

Сердце твердило: когда это тебе было дело до законов?

Каким-то чудом Бо наконец уснул. Утром он проспал, поэтому был умыт и одет лишь к половине десятого. Бо часто работал по ночам, но привык просыпаться рано, несмотря на то, сколько не досыпал. Но сегодня ему особенно хотелось встать пораньше из-за Астрид.

И разобраться с яхтой. Да точно, дело в первую очередь. Хотя придется рассказать Уинтеру о больнице… и приятного в грядущем разговоре было примерно столько же, сколько от дырки в голове.

Бо побрился, зачесал влажные волосы назад, чуток их напомадил, не трогая элегантную челку, схватил пиджак с деревянной вешалки в углу и поспешил наверх на первый этаж.

Из столовой доносились звяканье посуды и болтовня. Бо пошел туда, на ходу надевая пиджак и прислушиваясь к женским голосам. Астрид не было. Он прошел через дверную арку, чувствуя легкое разочарование. Главная экономка Грета как раз ставила тарелку перед женой Уинтера, Аидой, которая занималась расшалившейся малышкой на высоком стульчике.